Девушка задумалась, и вдруг, чему-то улыбалась, посмотрела мне в глаза и сказала:
— Если бы ты знал, как бывает хорошо там, в высоте… Особенно, когда летишь по ветру. Ты одна, вокруг только воздух, а ты скользишь, скользишь над землей, и так становится легко и славно.
— Представляю, я раньше часто летал во сне. А что ты еще умеешь делать, ну, такого, необычного?
— Не знаю, мне кажется, больше ничего. Ну, еще читать очень люблю. Знаю, барышне, да еще знатного рода, это не пристало, но мне так скучно бывало зимами в имении, что я нечаянно пристрастилась. Папенька больше любит сельскую жизнь, и мы даже в Москву редко выезжаем, а в Санкт-Петербурге так я вообще ни разу не была. О том, что я книги читаю, только маменька и моя Даша знают, но они меня не выдадут. Как ты думаешь, когда барышня читает умные книги это очень плохо?
— Почему, если книги хорошие, нормально…
— Да? А почему ты меня все время целуешь? Тебе приятно?
Я немного смутился и отпустил княжну.
— Вообще-то, да. Это, наверное, так же сладко как летать. А ты что, сама не знаешь? Как же твой юнкер? Как его там?
Княжна вопрос проигнорировала, даже досадливо поморщилась, вместо ответа пожаловалась:
— Зря я не взяла с собой Дашу, я без нее осталась как без рук.
— Зачем она тебе, пол подметать?
— Почему только пол, мне нужно голову помыть. И вообще, я уже второй день не обновляла туалета. Интересно, как простые девушки обходятся без камеристок и горничных?
— Привыкают, — серьезно ответил я. — А если ты хочешь помыться, то я тебе помогу.
— Правда! — обрадовалась она, но тут же недоверчиво, спросила. — А разве ты умеешь?
— Девушек мыть? — удивился я. — Конечно, умею, это мое хобби.
— Что твое? — не поняла она незнакомое слово.
— Развлечение. Когда у меня есть возможность, я всегда девушкам головы мою, или компостирую, — объяснил я. — Только нам для этого нужно сначала натопить из снега воду. Таз у нас есть, так что мы с тобой очень даже душевно помоемся.
— Вот хорошо, а то, я больше всего боялась, что здесь негде будет мыться. Когда мы сюда пришли, я даже плакала.
— Ну, с этим мы как-нибудь справимся.
— Ты серьезно говоришь или опять шутишь? — спросила Маша, наблюдая, как у меня разъезжаются в улыбке губы. — Ты надо мной смеешься! Не пойму, что я сказала смешного?
— Смеюсь я не над тобой, а над собой. До сих пор не могу понять, чего боятся или хотят женщины, — чистосердечно признался я. — Кто бы мог подумать, что ты боялась показаться ведьмой и не помыть голову. Мне казалось, что ты испугалась чего-то другого.
— Нет, — рассеяно ответила она, — конечно, без маменьки мне иногда страшно, только что же поделаешь!