– Не помню.
– В окопе ты сделал мне перевязку, причем очень неплохо.
– Спасибо, – сказал Брандт.
– Хирурги на санитарном судне сказали, что все было выполнено профессионально.
– Это не так уж и много, хотя ничего большего я не мог сделать с такой раной. Я рад, что ты не хромаешь.
– Правда, немного побаливает в сырую погоду.
– Так и должно быть.
– Неужели? Я думал, что все пройдет.
Брандт выпрямился и огляделся по сторонам.
– Наверное, женат?
Брандт кивнул.
– Дети есть?
– Двое. Мальчик и девочка шестнадцати и двенадцати лет.
– Идеальная семья.
– Идеальная.
– Да, я тут месяц назад встретил кое-кого из наших. Белтрана, Скорелло, Садовски, Уолкера и Калана. Они спрашивали о тебе.
Первый раз за все время Брандт улыбнулся, хотя это больше смахивало на гримасу.
– Спрашивали?
– Да. Они беспокоились о твоем здоровье.
Брандт промолчал.
– С Фарли часто встречаешься?
– Время от времени. – Брандт вынул руку из кармана и взглянул на часы. – Мне нужно идти.
Тайсон не придал значения его словам.
– А что произошло с фотографиями?
– Какими фотографиями?
– А теми, док, которые отражают анатомию женского тела.
Брандт шагнул вперед, но Тайсон перекрыл ему путь. Они стояли друг от друга на расстоянии удара, было бы желание.
– Прятать их небезопасно, – продолжал Тайсон. – С тобой может всякое случиться, а они лежат у тебя дома. Пройдет еще десяток лет, и вот однажды кто-то из твоих детей наткнется на папин чемодан, хранящийся еще со времен войны. Плакала тогда твоя посмертная слава. Лучше их сжечь, как бы тяжело ни было.
Брандт сделал жест отрицания.
– Не понимаю, о чем это ты.
– Те, которые я видел, были сделаны тобой в классическом стиле. Тяжело расставаться. Помнишь тот снимок с сетчатым гамаком? Очень умно было со стороны полиции замотать ее в гамак, как сосиску. И всякий раз, как они пробивали ее током во влагалище, гамак дергался, не правда ли? Трудно было удержаться, чтобы не снять такое зрелище.
Брандт огляделся, но улица была пустынной в столь поздний час.
– Послушай, док, – сказал Тайсон насмешливо, – у каждого, безусловно, есть свои странности, но те люди в деревнях, которые мы охраняли, чувствовали боль.Ты помнишь ту женщину, которая скинула после того, как полиция чуть было не утопила ее в колодце? Но что самое отвратительное,так это то, что ты проделывал все эти мерзости прямо перед вьетнамцами. Единственное, что нам оставалось, – прикидываться сумасшедшими, но ты скомпрометировал всех своими проделками.
– Расист, – все, что мог выдавить Брандт.
Тайсон улыбнулся.
– Может быть. А что касается морфия, у меня нет к тебе претензий по поводу смертельной дозы, которую ты мне вкатил. Но мне бы хотелось знать, что случилось с лекарствами, которые якобы пропали?