– Теперь тебе нужно ещё сказать: «Господин Рудольф, долбите меня, пожалуйста».
– Прошу вас, господин Рудольф, долбите, пожалуйста, – это я произнесла охотно.
Грудь у меня была обнажена. Он схватил её, играл ею и возил внизу туда и обратно своим червяком. Я презирала его, я его ненавидела, но я ничего не могла с собой поделать, меня обуяла похоть. Ибо теперь он сношал, при каждом ударе полностью извлекая кайло, чтобы затем снова медленно до конца им всверлиться.
После десятого или одиннадцатого удара его кинжала я начала подмахивать попкой и отказывалась уже понимать, почему я так отчаянно противилась этому приключению.
– А-а… а-а… – вскрикивал он, – теперь я часто буду сношать Пеперль, так?
И я отвечала:
– Крепче… быстрее… у меня подкатывает… ах… да… будете сношать часто?
– Вот так-то правильно… – кивнул он, – так мы с тобой поладим…
– Ах, – пролепетала я, – на меня накатывает… брызгайте, пожалуйста, господин Рудольф.
– Не торопись… – возразил он, – … у меня достаточно времени.
Он неизменно сохранял один и тот же темп.
Вдруг он, не приостанавливаясь, спросил:
– Ты часто сношаешься с отцом?
Я солгала:
– Никогда… сегодня он в первый раз захотел.
Он как раз снова всверлил мне свой хобот:
– Не ври, – прошипел он при этом.
– Ах… на меня опять накатывает… – воскликнула я.
– Говори правду, – приказал он мне.
– Да… хорошо… – ответила я.
– Итак, ты часто сношаешься с отцом?
– Да… часто… у меня подкатывает… крепче…
– И когда же обычно?
– Преимущественно по ночам…
– С каких пор?
– Уже с полгода будет…
– Каждую ночь?
– Нет…
– Он хорошо трахает?
– Да…
– Лучше, чем я?
– Нет… нет… – льстиво заверила я, – … у меня уже снова подкатывает.
– Ты берёшь его в рот? – продолжал он свой инквизиторский допрос.
– Да…
– И мой возьмешь?
– Да… – пообещала я.
– А он вылизывает тебе плюшку?
– Да…
– Это приятно?
– Да…
– Мне тоже сделать это?
– Да…
Он обрабатывал меня, вероятно, добрые полчаса, и я плавала в собственном соку.
Наконец он запыхтел:
– Я брызгаю! Я брызгаю! Сейчас! Сейчас!
И с этими словами он выдал мне такой заряд, что отчётливо послышалось бульканье, с которым из моего тела стремительно потекло.
Когда мы оба кончили, он, поигрывая моими грудями, ещё немного поболтал со мною.
– Я сразу понял, что рано или поздно буду сношать тебя.
– Почему? – спросила я его.
– Потому что сразу сообразил, что к чему, когда услышал историю с преподавателем катехизиса и когда увидел, что ты спишь с отцом в одной постели.
– Я в этом не виновата, – защищалась я, – отец велел.
– Так я и думал, – засмеялся он.
– Вы никому не скажете? – поинтересовалась я.