– Прошу пройти, – и сам удивился, как тихо и хрипло звучал мой голос.
Посторонившись, я дал войти посетителю – видимо, какому-то невысокому полицейскому чину, но он качнулся на каблуках и отрицательно повернул голову, оставшись у порога. Сбоку он вдруг показался мне похожим на большую умную птицу – крупный нос с горбинкой и темные блестящие глаза сообщали ему это сходство. Неловкость моя усилилась. Визитер же продолжал меня разглядывать исподтишка, а я – его. Между прочим, я заметил, что штиблеты у него запыленные, стоптанные с наружных краев; значит, косолапит при ходьбе, да и ходить приходится много. Точно, невелика птица; не выше полицейского надзирателя, вероятно. Коллежский регистратор, прапорщик с годовым жалованьем в четыре сотни рублей, а лет ему меж тем немало…
– Собирайтесь, господин хороший, – ласково промолвил он, и сердце мое резко ухнуло вниз. Значит, арест. Но почему он один? Без полицейских? Разве так арестовывают?
– Куда? – спросил я внезапно охрипшим голосом и прокашлялся, скрывая смущение. Визитер мой коротко рассмеялся.
– А в управление, – ласково сказал он. – Есть задержанный мазурик, вас только дожидаемся. Допросить его надобно.
Значит, ко мне обратились, как к следователю, исправляющему необходимые действия по уголовному делу; слава тебе, господи! Оборотившись к посетителю спиной, чтобы не возбудить лишних вопросов своей глупой улыбкой, которая помимо воли расплылась на лице, я стал без нужды перебирать бумаги на столе, делая вид, что ищу нужные для дела документы.
– Откуда задержанный? – спросил я, не оборачиваясь. – При каких обстоятельствах пойман? Кто таков?
Полицейский терпеливо стоял у двери, поскрипывая штиблетами.
– Мазурик, – неопределенно повторил он. – Маруха сдала. Остремился, веснухи с лопаткой у талыгая выначил, да и…
Я в недоумении от странных слов обернулся к нему, и он осекся.
– Ах да, господин следователь, непонятно говорю, да? Музыку не знаете еще?
– Музыку? – переспросил я, с тем же ударением на втором слоге, что употребил и мой странный визитер.
Выражение лица у меня было, вероятно, преглупое. Интересно, при чем тут музыка?
– Языка петербургских мошенников не слыхали еще? Ну, простите. По привычке я. Женщина его сдала. Он военного обокрал, часы золотые взял с бумажником. Мы его проверили – а он в лаванде, да и бирка не чиста… Ну, простите, – он усмехнулся. – Значит, паспорт у него фальшивый, вот и скрывается он. И при том в кабаке гулял, женщину снял на ночь, а на руке под одеждой у него метка, порез. Женщина наша была, агент.