— Я опустила глаза только на секундочку, когда поднимала подарок, — скажет потом Лера.
За эту секунду олень прибавил ходу, и повозка непостижимым образом оказалась на изрядном расстоянии. Лера побежала за ней, стараясь рассмотреть, что там пытается отнять у карлика Антоша, и тут женщина на козлах повернулась и посмотрела прямо на девочку. И тогда Лера испугалась. Она с разбегу налетела на милиционера и начала кричать, чтобы он остановил оленя. Милиционер взял под козырек, посвистел в свисток и дал девочке вертушку на палочке. Повозка уже выезжала из Боровицких ворот. Лера бросила вертушку и побежала за ней. Она бежала и бежала, не понимая, почему не может догнать повозку, по Ветошному переулку, бежала, моля, чтобы брат обернулся и поискал ее глазами. Он не поворачивался и не отпускал края повозки. Странная апатия вдруг сковала ее, не давая двигаться ногам. Настолько нереальной была эта картина — повозка, женщина с хлыстом, карлики, радостный мальчик, уцепившийся за повозку сзади, — и настолько реальной!.. Перед новогодними праздниками Лера начала читать брату сказки Андерсена. То, что она видела, было совершенно невозможным, а значит, нереальным. А сказка Андерсена сделалась буднично унылой. Цок-цок-цок-цок… — поворот в Рыбный переулок — и все! — нет повозки.
И сделалось так тихо и пусто, что Лера боялась пошевелиться. Она прислушалась. Потом принюхалась. И пошла на запах. Это был совершенно незнакомый запах, может быть, оленя. Повозка стояла в Рыбном переулке. Олень стоял не двигаясь, как изваяние. Лера подошла ближе и поняла, что запах исходил не от оленя. Обошла его сбоку, провела руками по сиденью на козлах. Пахло духами и кожей. Духи — приторные, с навязчивым ароматом. Похожим… похожим на запах гниющего ананаса. Она ступала осторожно, хотя уже увидела, что повозка пуста. Когда Лера хотела приподнять меховое покрывало, устилавшее повозку, оно зашевелилось, и запах, странный, резкий запах стал нестерпимым. Ужас покрыл пупырышками все тело девочки, она присела и осторожно, чтобы не шуметь, поставила на асфальт пластмассовых матрешек. Под мехом кто-то копошился, издавая странные нечеловеческие звуки. В переулке — ни души. Лера стояла и дрожала, уговаривая себя приподнять покрывало и — одновременно — ни в коем случае этого не делать. Наконец, захватив в ладонь, сколько получилось, меха, она потянула его к себе. И сразу же другой конец накидки дернулся, из-под него выскочил кто-то страшный, с черным волосатым лицом, и, крича, бросился на девочку. Это существо почти допрыгнуло к ней, но вдруг свалилось навзничь с жалобным вскриком, и Лера в полном ступоре несколько секунд рассматривала задравшиеся вверх его ноги в кроссовках и коричневые волосатые ладони, скребущие мех. Потом она закрыла нос шарфом.