— Вы уж простите, — принес извинения банкир, вкатив в комнату сервированный по всем правилам столик. — Нам сейчас не до разносолов Приходится обходиться тем, что есть.
— Ничего, не впервой. Мы, знаете, с детства привычны к спартанской пище, — успокоили его следователи.
— Ну, тогда я вас оставлю.
— Конечно, конечно…
После предложенного скромного ужина следователи продолжили несение службы. Григорьев, развалившись в кресле, лениво перелистывал подшивку каких-то не самого идеологически выдержанного содержания журналов. Грибов смотрел боевик, часто убыстряя изображение. Или замедляя. Или стопоря на понравившемся кадре Или отматывая назад.
— Хорошо живут ребята, — вздыхал он. И, изменяя голос, декламировал: — «Вы можете сохранять молчание, можете настаивать на предоставлении адвоката…»
На экране, чуть запаздывая, главный герой с бляхой полицейского повторял те же самые фразы: «Вы можете сохранять молчание…»
— У нас бы, пока мы эту фразу проговаривали, семь раз по морде настучали. И бляху отобрали…
В это время Григорьев внимательно рассматривал очередную рекламную картинку. С голыми девицами, окружившими бравого шерифа.
— Слышь, что ли?
— А? Что?
— Я говорю, хорошо живут коллеги.
— Это точно. Живут хорошо. Можно сказать, окруженные всяческой заботой государства, — вздохнул он, стуча пальцем по картинке. — Позавидовать можно. Если бы у нас так заботились о личном составе, я бы согласился…
Его сожаления прервал резко и неожиданно прозвучавший телефонный звонок. Оба следователя одновременно дернулись к трубке. И оба и одновременно замерли.
— Нет, — показал Грибов, — пусть говорят они.
Телефон продолжал звонить.
— Да возьмите же наконец трубку! — что есть силы крикнул Грибов. И показал глазами на магнитофон.
Трубку подняла жена.
— Я слушаю, — сказала она, — кого?
— Это вас! — крикнула она из спальни.
— Кого нас? — не понял Грибов.
— Не знаю. Но кого-то из вас.
— Але, — игриво произнес Григорьев, срывая с рычагов трубку.
— Ты что, охренел? — зашипел Грибов. — Это же разрабатываемый телефон! Это же…
Григорьев быстро прикрыл ладонью микрофон.
— Ну, срочное же дело. Можно сказать — вопрос жизни и смерти. И снова снял ладонь с трубки.
— Да, это именно он и слушает… А вы Катя?.. Я так и понял… Здравствуйте, Маша… Да… Да… Конечно…
С превеликим моим удовольствием. Когда — сказать не могу. Но как только — так непременно…
Ну зачем же «прощайте»? Зачем так грустно? Лучше до свидания. Надеюсь, до очень скорого свидания.
— Прекращай! — показал, скрестив руки, Грибов.
— Да…Да…
Не дают поговорить… Секретарь не дает… Ну что вы такое говорите! Какая красавица. Ни рожи ни кожи. Смотреть не на что… Ну что вы! Я вам точно говорю. Ни один нормальный мужик на нее не позарится…