Впереди этого состава не было локомотива. Возле вагонов не стояли услужливые проводники. Бригады осмотрщиков не стучали по буксам длинными молоточками. Не суетились пассажиры. Не кричали «Па-а-бере-гись!» толкающие по платформам тележки носильщики. Никто никуда не ехал, и никто никуда не опаздывал.
Ничего этого не было.
Потому что этот железнодорожный состав стоял в тупике. Там, где рельсы уже никуда не шли. Где первый вагон упирался в наклонную бетонную надолбу.
Все было тихо и безлюдно.
Жарило июльское солнце. О чем-то щебетали птицы в недалеких лесопосадках. Стрекотали кузнечики. Медленно жухла трава.
Вагоны стояли в тупике уже шесть с половиной часов.
Все было тихо и безлюдно, хотя в нескольких сотнях метров от вагонов в оврагах, балочках и кустах притаились десятки людей. В защитной униформе.
— Ну что? — спросил облаченный в милицейскую форму и синий бронежилет подполковник. — Где они?
— Хрен знает. Там пять вагонов. И они могут быть в каждом…
— Что значит «хрен знает»? Чей хрен знает?
— Садовый… знает, — зло огрызнулся майор.
— А что наблюдатели?
— Что наблюдатели? Смотрят наблюдатели…
— И что видят?
— Все то же самое. Большой, садовый…
Подполковник раздраженно сплюнул под ноги.
— Меня же начальство с кишками съест! Вместе с содержимым. Шесть с половиной часов! Ну должны же они как-то проявить себя. Ну там в окне мелькнуть, или железкой звякнуть, или в сортир сходить… Ну ходят же они в сортир?
— Наверное, ходят.
— Ну, значит, воду в унитазах сливают… И значит, можно ту воду увидеть. Следят твои «зыркачи» за сливами в туалетах?
— Следят. Что я, первый раз замужем?
— Ну и что?
— Ничего! Ни единой капли.
— Как так?
— Ну вот так. Может, они не сливают. Или прямо в купе гадят. Им же все равно. Им же никуда в тех купе не ехать…
— Тоже верно…
Чуть поодаль, в неглубоком кювете, лежали на спинах два человека. Рядовые, поднятые по общей тревоге следователи. И тупо жевали казенную, выданную сухпаем копченую колбасу.
— Надоело… — сказал один.
— Колбасу жрать?
— Лежать надоело. У меня дел — во! — и чиркнул обкусанной колбасой поперек горла.
— У всех дел — во!
— И, главное, за каким мы здесь? Все равно на захват спецназ пойдет.
— Это точно — спецназ. Это их работа.
— А наша?
— Наша — крестец студить. Лично мой крестец уже полный… не жилец.
— Крестец — это да. Без здорового крестца в нашем деле много не наработаешь…
Следаки дожевали колбасу и упали затылками на закинутые за голову руки.
В лица им светило яркое июльское солнце, руки щекотали близкие травинки. Было жарко, сытно и лениво.
— Смотри, еще начальство подъехало.
