Как-то Гарик уехал на байдарках со студентами, потом они попали в какой-то студенческий лагерь. К нему подошел один студент и по секрету сообщил: "Игорь, девчонки все завертелись, они решили, что ты сын знаменитого физика Ландау, так что ты держись поважнее, надо их подурачить".
Когда Даунька раскисал от приступов боли в животе, Танечка поддразнивала: "А кто ездил в Адлер?". Дау смеялся, Танечка продолжала: "Какой хитрый заяц ускакал в Адлер, а мы даже не заметили".
Удивительно успокаивающе Танечка действовала на больного. Спокойная, добрая, казалось, она разделяла боль больного, он всегда с тоской говорил: "Завтра выходной и Танечки не будет".
9 июля — день рождения П.Л.Капицы — по установившимся традициям все сотрудники института съезжались к вечеру на Николину гору. Мы с Дау решили съездить пораньше, поздравить Петра Леонидовича до общего сбора гостей. Застали там одного гостя — Рубена Симонова, беседа была дружественной, интимной. Капица обратился к Дау:
— Дау, вы помните, давно, до вашей болезни, я вам говорил, что вы уже переросли сотрудника института, давайте создадим Институт теоретической физики, и вы будете там директором.
— Помню, Петр Леонидович, и помню, что я вам тогда ответил: директора из меня не получится. Кроме того, я против создания теоретического института. Теоретики должны работать всегда вместе с экспериментаторами, иначе они заврутся. Я уже сказал Халатникову свое мнение об их Институте теоретической физики. Петр Леонидович, вы лучший из директоров. Я счастлив работать у такого директора!
— Дау, но ведь ваши ребята разбежались, разленились! — Да, я это знаю, вот выздоровею, я сам всех разгоню и наберу талантливую молодежь, любящую трудиться!
Это был последний визит Дау к Петру Леонидовичу Капице.
Когда переехали в Москву, опять участились визиты Кирилла Семеновича Симоняна.
Вдруг нас поразила весть: скоропостижно скончался член-корреспондент Академии наук СССР Н.И.Гращенков. Удивительно много он занимал крупных должностей, в некрологе перечисление всех его директорств и председательств заняли примерно 20 см. мелким газетным шрифтом. Очевидно, числясь на всех этих должностях, не было возможности работать ни на одной из них хорошо. Потом мне медики сообщили: во 2-м Медицинском институте был объявлен конкурс на занятие вакантной должности заведующего кафедрой. Николай Иванович решил, что и эту почетную должность должен занять он. Как только Николай Иванович узнал, что не получил этой должности, у него разорвалось сердце.
Еще бы, четыре года газеты всего мира писали о том, что он, первый медик планеты, оживил Ландау. Его наперебой приглашали все страны мира, его встречали корреспонденты, его портреты украшали журналы и газеты.