Текст письма:
"Дорогой Лев Давидович!
Мне больно писать вам, но я хочу знать правду. Меня оскорбил в вашем присутствии ваш спутник. За что?
Если это печальное недоразумение, вызванное поверхностным знакомством с греческой мифологией, если вы этого не хотели, если вы честный человек, мы должны встретиться, это для меня вопрос жизни и счастья.
Любящая вас Майя 17.V-1964 г.
Ленинград Д-14
Басков 12, кв. 13
Ж-2-25-87"
Из телефонного разговора я выяснила, что Майя и таинственный лже-Ландау встретились, ведь он у них в доме встречал Новый 1965 год. Я искренне жалела, что не Дау встречал Майю с ее мамой в Адлере с огромным букетом роз.
Лето 1965 года Дау провел на нашей даче в Мозженке, куда в один прекрасный день съехалось очень много посольских машин и фоторепортеров. Я не могла объяснить этого паломничества. Немецкая речь сменялась английской, французской, я не была подготовлена к приему. Заметила, что иностранцы на непонятных мне языках атаковали Дау настойчивыми вопросами. Всматриваюсь в лицо Дау. Поняла, он уходит от ответа.
Когда все разъехались, я спросила:
— Даунька, мне показалось, эти иностранцы у тебя что-то настойчиво выпытывали, а ты вилял.
— Корочка, ты права, они все хотели знать, над чем я работал, когда произошла автомобильная катастрофа.
— Даунька, но ведь раньше ты всем говорил, что не помнишь, над чем работал, неужели вспомнил?
— Да, Коруша, на днях на даче я уже вспомнил свою последнюю работу и даже в часы ослабления животных болей, я ее почти закончил.
Я разрыдалась.
— Что с тобой, Коруша?
— О, Даунька, это от счастья, я никогда не верила Гращенкову, не верила, но боялась!
— Коруша, что толку: память вернулась, а боли в животе нестерпимые. Ведь с этими болями работать очень трудно, а я должен закончить свою последнюю работу. Стою на пороге открытия и ничего не могу сделать. Ты правильно заметила, я не мог говорить о неоконченной моей работе, поэтому и вилял, пока работа не опубликована, говорить не о чем.
Я решила попробовать достать путевку в Карловы Вары. Вишневский одобрял и Кирилл Семенович тоже считал, что эта поездка будет очень полезна для больного. В Президиуме Академии наук мне сказали, что путевок нет, надо было заранее подавать заявление. На даче Дау было хорошо, в тот год был большой урожай клубники, крыжовника и других ягод, собирали их ведрами. Дау очень любил эти ягоды. Гарик был все время с отцом, за эти годы болезни Гарик стал студентом-юношей. Дау все время давал ему решать задачи уже по университетскому курсу. Гарик удивлялся не успел продиктовать задачу, уже пиши ответ. В отсутствие Гарика Дау говорил: "Гарик очень способный, из него будет толк, и притом Гарик очень красив, в мужской красоте я не очень разбираюсь, но мне кажется, красивее Гарика мужчине быть невозможно". (Лично я считаю сына очень милым.)