* * *
…Саша, и правда, отоспался в электричках. Честно покупал себе билеты - не приходилось бегать от контроля. Один раз разбудили и ушли. Сидел в углу, спал сидя, крепко, легко - молодым костям все равно, где их бросят. Как насыпали, так и надо.
Правда, к концу многочасового пути легкий тремор начинался во всех внутренностях. Вообще последний час перед Москвой всегда утомлял. Особенно если без сигарет.
Но сигареты были. Перетерпел.
"Вылезай, прехали!" - сказал себе и вылез. Потягивался довольно.
Столица сутолочная, суетливая. Переполненная людьми, которые задевают плечами неустанно и при этом не видят тебя вовсе.
Если тебе негде приткнуться, - столица насильница. Бродишь весь день, и не замечаешь, как она берет тебя, уставшего, равнодушного, как жадная баба в громадную, одеялами заваленную кровать, крутит, выворачивает наизнанку, и потом оказываешься один, с пустой головой черт знает где, посередь бесконечного города, бестолковый и злой. И бабе этой, как выясняется, был не нужен. "Что она делала со мной?"
В столице хорошо лишь в первые минуты, когда выходишь из поезда или выпрыгиваешь из электрички, а в кармане лежат лишние рубли. Покупаешь на них какую-нибудь непропеченную дрянь, с липкой сарделькой, бутылку пива, стоишь у стойки вокзала, как всякий провинциал в ожидании чего-то… Один в большом городе, юн. Хорошо.
В метро, к налетающим и стремительно исчезающим поездам, спускаешься пешком, не толкаешься в смурной толпе у эскалатора - идешь один по недвижущейся лестнице. Так всегда можно отличить жителя столицы от приезжего. Столичные люди ни за что пешком не пойдут. А нам все равно, мы дикие.
В метро обитают красивые девушки, на них можно смотреть. Они почти всегда равнодушны и не располагают к знакомству. Они чувствуют взгляд и не подают вида. Впрочем, иногда отворачиваются раздраженно. А что такого? Ну, смотрю.
И в этот раз ему встретилась та, на которую захотелось немножко посмотреть. Сидела напротив, мягко и чуть заметно улыбаясь чему-то, и влажные, белые зубы ее и яркий рот возбуждали. Она иногда близоруко щурила глаза, отметил Саша, поэтому любоваться ею можно было безнаказанно. Но это сразу показалось постыдным - словно подглядываешь. Она же не знает, что на нее смотрят. И Саша отвернулся.
Он вышел из метро непонятно отчего счастливый и направился к бункеру. Так "союзники" называли штаб партии. На самом деле это был обычный подвал, случайно доставшийся Костенко.
Из подвала их несколько раз безрезультатно пытались выжить. Неожиданно налетала милиция, которая, по всей видимости, собиралась в ходе "осмотра помещения" подбросить, например, в туалет бункера три килограмма "дури" и на этом основании закрыть "наркопритон".