— И что же дальше? — спросил центурион.
Генерал мрачно смотрел на сундук. Он ничего не мог с ним поделать, решительно ничего, а утрата того, что в нем лежало, отбрасывала его в политическом смысле года на три назад. Но тут, в момент нерешительности и мучительного раздумья, совсем рядом прозвучал боевой рог. Легионеры встрепенулись и потянулись к тропе, где было сложено их оружие.
— А ну стоять! Стоять! — рыкнул военачальник. — Приказа двигаться не было, я кому говорю!
Следуя въевшейся в них привычке к повиновению, солдаты, несмотря на близость противника, тут же остановились.
Генерал бросил последний взгляд на сундук и кивнул.
— Центурион! Избавься от этой повозки!
— Избавиться?
— Утопи ее, да. Проследи, чтобы она затонула с верхом, отметь место и следуй за мной. Я позабочусь, чтобы вас дождались. Выполняй!
— Есть.
Сердито хлопнув себя по бедру, генерал повернулся, вскочил на коня и поскакал по тропе. За спиной его снова взревел боевой рог. Зазвенели мечи: конный заслон сражался с авангардом воинства Касволлана.
— Давайте, ребята, — крикнул центурион. — Последний раз поднатужимся! Плечами подпирайте, плечами! Вот так. А теперь — все разом — валите ее!
Повозка стала медленно погружаться в трясину. Бурая болотная вода, проступив сквозь щели в днище, уже облизывала бока сундука.
— Еще разок! Наляжем! Давай!
Последним усилием людям удалось затолкнуть повозку поглубже, и та с негромким бульканьем скрылась из глаз. Секундудругую на темной маслянистой поверхности воды расходились круги, потом она вновь стала ровной.
— Вот и все, парни. А теперь живо уносим ноги. На берегу нас уже заждались.
Выбравшись из топи на твердую почву, легионеры принялись разбирать щиты и копья, в то время как их командир торопливо делал пометки на вощеной табличке. Закончив, он захлопнул планшет и знаком велел солдатам построиться, но, прежде чем маленькая колонна успела двинуться с места, в тумане послышался нарастающий стук копыт. Несколько мгновений спустя мимо пехоты пронеслась горстка всадников. Один из них едва держался на лошади, шкура животного была темнобурой от крови.
Едва римские конники пропали из виду, как в тумане вновь застучали копыта, теперь с куда большей силой. Послышались гортанные крики туземцев, столь дикие и свирепые, что даже самых неустрашимых из римлян пробрал холодок.
— Копья к броску готовь! — скомандовал центурион, и солдаты подобрались, повинуясь приказу.
Гортанные вопли звучали все громче, но враг попрежнему оставался незримым. Лишь в тот момент, когда в серой завесе проступили расплывчатые растущие тени, центурион рявкнул: