— Все равно, что выйти в море на легкой лодке. Видите — вон на берегу город, в гавани стоят на якоре рыбацкие шхуны, впереди открытый океан, и солнце сияет на гребнях высоких темных волн.
Джеффри Хаттон-Данн широким жестом обвел оставшуюся позади крепость, маячившие в тумане на полях хижины и поросшие джунглями холмы, расстилавшиеся перед ними. Родни улыбнулся, а леди Изабель воскликнула: «Прелестная мысль!».
Слон, покачиваясь на ходу, уверенно продвигался вперед. На спине у него, скрестив ноги, дремал погонщик. Джеффри дал полную волю своему воображению и его длинное лицо светилось от воодушевления. Его жена и его друг слушали и смеялись, и он даже позабыл, что надо растягивать слова.
— Ну да, черт возьми! Мы вовсе не на легкой лодке. Мы — военные корабли, выстроенные в боевую линию. Поскольку вице-губернатор уже вернулся в Агру, вы не считаете, что долг мистера Делламэна — поднять сигнал «Англия ждет…».[32] Он мог бы прикрепить его к зонтику, который они водрузили на его паланкин, или привесить к хвосту слона — ярды и ярды флажков, представляете?
Подавшись вперед, он размахивал руками; забытый монокль раскачивался на ленте и ударялся о перламутровые пуговицы глянцевито-коричневого сюртука.
— Только флоту тесновато. У нас тут моряки всех сортов. Гляньте-ка: впереди на следующем слоне де Форрест, это несомненно бедняга Франклин, замерзающий где-то в Северо-западном проходе.[33] Кэролайн — ну, это Блай, запугивающий команду «Баунти».[34] Надеюсь, сэр Гектор не заставит ее пройтись по рее, или сделать еще что-нибудь в этом роде. Сэр Гектор — хм, он всегда остается собой. Не мог же Наполеон на борту «Беллерофонта» носить такой цилиндр?[35] Ну ладно, будем считать, что он — изображение на носу, призванное устрашать индусов. Позади нас доблестный моряк полковник Булстрод сплевывает в море через оружейный порт и ковыряет в зубах концом свайки. А что это на самом деле? Черт меня побери, охотничий нож! Миссис Булстрод — она идеально одета для прогулки на слоне, то есть на корабле, великолепным утром и в окружении всех этих романтичных и величавых раджей. Она воткнула в прическу восемь булавок, чтобы не слетела шляпка, опустила вуаль так, что не видит дальше своего носа, и, о черт, она вяжет; вяжет полковнику алый шерстяной кушак! Давайте вообразим, что она маркитантка.
— Джеффри! Это не слишком-то вежливо.
— Ты не права дорогая, как раз очень вежливо. Ну ладно, назовем ее леди Гамильтон,