— Шарлотта… — Дэниел взял ее за руку, и Шарлотта почувствовала, как он осторожно, но твердо привлекает ее к себе и наклоняется над ней, говоря ласковым, спокойным голосом:
— Бедная моя девочка, да все в порядке с вашей одеждой. Вообще-то, с чисто мужской точки зрения, мне… эта одежда кажется очень даже привлекательной.
Она вытаращила глаза, а он вдруг коротко, по-мальчишески, словно извиняясь, улыбнулся.
— Ради Бога, не истолкуйте меня превратно, но в привлекательной короткой юбке есть что-то такое…
— Именно это я и имею в виду, — прошипела Шарлотта, не давая ему договорить до конца. — Эту разновидность мужского самодовольства! Все мужчины одинаковы. Всем вам кажется, что женщины одеваются только с одной-единственной целью. Так вот, к вашему сведению, я одеваюсь для себя, а не для того… чтобы привлекать мужчин.
Шарлотта и сама понимала, что несет полную чушь. Она купила все эти тряпки по настоянию Бивана, чтобы нравиться ему.
От унижения и недовольства собой она смолкла.
— Извините, — как сквозь туман услышала она голос Дэниела.
Он все еще держал ее за руку, но ей показалось, что он скорее хотел ее погладить, чем удержать.
Она резко высвободила руку.
Он догнал ее уже у машины.
— Шарлотта, это правда? — тихо спросил он. — У вас в самом деле нет денег на…
Это было уж слишком! Как, ну как вырвалось у нее это признание?
— Я не хочу об этом говорить, — отрезала она.
Он открыл дверцу, и ей показалось, что он нахмурился.
— Опять… — сказал он. — О чем еще вы не хотите говорить?
Но она решила, что поступит мудро, если не ответит на его вопрос. Не дай Бог опять выдать себя с головой.
— Ты не забыла о нашем уговоре? — звучал в трубке голос Сары. Шарлотта состроила гримасу.
— Нет, не забыла. У нас сегодня ужин в новом итальянском ресторане.
— Точно. Я буду около половины восьмого. Но не забывай, что на тебе должно быть то самое платье.
Шарлотта застонала и рассмеялась.
— Шарлотта, дело Хайема у вас? Она прикрыла рукой трубку, перегнулась через стол и протянула папку Дэниелу.
— Ну ладно, мне пора. Пока, — сказала она сестре и быстро положила трубку.
После последней вспышки в присутствии Дэниела она чувствовала себя просто ужасно. Ну кто ее тянул за язык? Что это ей взбрело в голову жаловаться на бедность? Вот уж чего ей не нужно, так это жалости, и все-таки она сама на нее напросилась.
Если бы не Дэниел, она бы себя здесь чувствовала очень даже неплохо — даже очень хорошо, если уж говорить по совести. Но он постоянно напоминал ей о своем недоверии. И это ощущение было как болезненная и раздражающая заноза.