– Я сам люблю юмор, – произнес он. – Но ценю и понимаю его, если человек шутит вовремя. И в этой связи не могу понять, чему ты так радуешься?
– О какой радости ты говоришь, милый! – всхлипнула Ирина. – Мне впору с головы до ног слезами залиться! Ты же еще не все знаешь. Например, о том, что в моем офисе был произведен обыск.
– Ну и что? – выжидательно спросил Земцов.
– А то, что тебе надо снова прикинуться покойничком или, скажем, унитазом и срочно выехать в Краснодар. С Самарским, видишь ли, осечка вышла. Не знаю, что вы там с ним на допросе делали, но он меня, безгрешную, незаслуженно очернил…
– Короче! – рявкнул Земцов.
Лицо Ирины стало жестоким и спокойным.
– Короче, Земцов, твой следователь не смог доказать мою причастность к меченым долларам. Обломался он! Документы, которые твои шавки нашли у меня в офисе, свидетельствуют о том, что эти доллары принадлежат Самарскому, что получил он их три года назад. И знаешь где? В пункте приема акций «Титаника», на совершенно законных основаниях: он снял весь свой вклад, включая проценты. И пару дней назад по собственной воле решил вывезти их за границу. Это его проблемы, Земцов. Мы не проверяли, были метки или не были на поступающих к нам купюрах. Что принимали, тем и расплачивались с вкладчиками. Экономическая контрразведка подсунула нам бяку, а мы этой же бякой рассчитались с народом… Ну что, съел?
Земцов сделал движение, будто хотел коснуться то ли наплечной кобуры, то ли мобильного телефона, спрятанного на поясе, но рука его замерла на полпути.
– Как же ты легко топишь своих сотрудников, Гончарова, – произнес он. – Столько человеческих судеб…
Кирилла даже передернуло от этих слов.
– Земцов, ты же не судьбы жалеешь. Тебе жалко новые звезды, которые ты, наверное, уже примерял к погонам.
– Дурак ты, Вацура! – выдавил из себя Земцов. – Ну что ты изображаешь из себя благородного рыцаря! Ты знаешь, кого выгораживаешь? Преступницу! Уголовный элемент! Воровку, обокравшую тысячи людей!
Он перевел взгляд на Вешнего, понуро сидящего у камина, на Белкина, который уже слился с креслом, посмотрел на Анатоля, кивающего и жующего, на Люду, полуспящую на ступенях.
– Вы что, с ума все сошли? Вы перестали воспринимать происходящее? Вы перепились тут, что ли? Или обезумели, вспоминая детство? Встряхните своими мозгами! Детство прошло! Мы стали другими и уже по-другому должны относиться друг к другу! Невозможно вернуться во вчерашний день. Он вытянул руку, показывая на Ирину.
– Это уже не та пухленькая девочка, которая своим умением быстро решать задачки приводила в восторг учителей. Это черная личность, которую следует изолировать от общества.