Секундант в соседней комнате возился с дверцей сейфа.
Филимон приготовил оружие, показал Вольдемару жестом приглядеть за девочкой и вышел.
Вольдемар закутал Зойку в шубу и прижал к себе, баюкая. Он видел, как его напарник вошел в соседнюю комнату и приказал секунданту встать к стене. Японец повиновался, опираясь на расставленные руки, смотрел, как странный большой человек со сплющенным лицом поднимает у окна паркетную доску и достает «дипломат». Он так покосился на «дипломат», а потом на свой лежащий на полу меч, что Филимон достал пистолет. Тогда секундант сел у стены, обхватив голову руками. Выйти из комнаты оказалось непросто – у двери не осталось сухого места. Филимон старался перешагнуть чужую вытекшую жизнь так, чтобы не испачкаться. Секундант смотрел на его ноги.
В машине Зойка спросила:
– Он мертвый?
Филимон показал знаком напарнику молчать, но Вольдемар с готовностью разъяснил:
– Конечно, мертвый, и не из-за выпущенных кишок, а из-за того, что ему секундант по договоренности сразу голову отрубил. Он потом эту голову возьмет под мышку…
Вольдемар осекся, получив в бок болезненный толчок от Филимона.
– Зачем голову рубить? – спросила Зойка. – Чтобы уж наверняка? Чтобы не спасли?
– Чтобы не мучился, – выдал свою версию Вольдемар. – С раной в животе человек долго мучается.
– Не путай девочку, – решил навести порядок Филимон. – Я дам потом ей почитать, она сама все поймет. Мучения здесь ни при чем.
Зоя посмотрела с ненавистью сначала на отца, потом – на его друга за рулем.
– Вы думаете, вам все дозволено, да? – крикнула она. – Ненавижу!
Вольдемар посмотрел на Филимона. Тот выставил ему большой палец – все в порядке, процесс реабилитации пошел.
– Если бы я хотела умереть, то полоснула бы себя по горлу. Чик – и все, – уверенно заявила Иринка.
– Чем? – заинтересовалась Маринка.
– Ну… – задумалась сестра, – например, опасной бритвой Елисея. С костяной ручкой. Я знаю, где он ее держит.
– Где ваша мама? – спросила Зойка, резко сев в постели.
Девочки собрались вместе в комнате с камином, Зойке постелили там на огромном диване и запретили вставать, пока она не съест обед – первое, второе и пирог.
На вопрос Зойки сестры переглянулись.
– Совсем у девочки крыша поехала, – сказала Иринка. – Наша мама умерла! – Она задумалась и добавила: – Как и твоя, кстати.
– Но… она же где-то похоронена?
– Похоронена. В Москве на кладбище.
– Я хочу сказать… – Зойка закрыла глаза, – чтобы меня не закапывали в землю.
– Тогда – как? Мумифицировать и оставить лежать тут, на диване? – ехидно поинтересовалась Маринка.