– Хименес? Приведи девчонку! Что значит какую?! У тебя их там что, много? Тоже мне, содержатель борделя выискался… Давай быстро. Одна нога там, другая сам знаешь где!
– Где вы ее разместили? – поинтересовался Мендоса, чтобы как-то занять возникшую паузу.
Сержант, душа простая до безобразия, тут же без тени сомнений выдал:
– В камере, сеньор.
– Где?
– Сеньор, – тут уж и до коротышки дошло, что его слова прозвучали немного странно для высокого гостя в пончо, который не был в курсе того, как полицейские выполнили то ли его просьбу, то ли свои обязанности, – ну где же еще мы могли ее разместить? Не в комнате же дежурной смены вместе с нашими бравыми парнями. Зачем им такие соблазны, не правда ли? Девчонка молодая, симпатичная. Аппетитная, – тут сержант двусмысленно хихикнул. – Вы не волнуйтесь, мы ее и накормили, и тюфяк с одеялом принесли, у нее там не голые нары. Не холодно и не сыро. Да и арестованных у нас нынче нет. А с другой стороны, и никто посторонний не подойдет, и сама не сбежит, если что…
– Да ничего, ничего, сержант, – Мендоса снисходительно улыбнулся. Недалекость коротышки его по-настоящему развеселила. С другой стороны, и правда – и не сбежит, и ни с кем посторонним говорить не будет. Это хорошо.
– Все в порядке… Хоть, может, и не по инструкции, но все равно вы поступили правильно. Где же еще ей будет безопасно, как не в полиции?
Коротышка облегченно улыбнулся в ответ. Пронесло. Слава богу, сеньор Мендоса очень умный человек и все понял правильно…
Минуты через две дежурный полицейский равнодушно втолкнул в кабинет заспанную девушку с заплаканным лицом. Похоже, ее действительно и накормили, и не беспокоили – дочь индейца выглядела грустной, но спокойной.
– Садитесь, сеньорита, – сказал Мендоса очень ласково, что показалось девушке дурным предзнаменованием. На «вы» с ней просто так еще никто разговаривал. Всем чего-то было нужно. Но она все же села на придвинутый долговязым полицейским стул.
– Я хотел бы с вами поговорить начистоту. Видите ли, в истории с исчезновением вашего отца не все гладко… Кое-что вызывает у меня большие сомнения…
Девушку, которой такого труда стоило успокоиться, снова затрясло:
– Сеньор, простите, но я не понимаю! Почему вы мне не верите?! Я же рассказала все, что знаю. Я вернулась домой и увидела отца привязанным к стулу. Он был как мертвый! Все видели, что в нашем доме беспорядок, все разбито и сломано! И везде была кровь! Сеньор, вы же сами там были! Вы же все сами видели!
Но Мендоса продолжал говорить так же мягко и неторопливо:
– Понимаете, сеньорита, я действительно вам не верю. Именно потому, что я там был и все видел, я не верю, что вашего отца кто-то пытал и похитил. Я не верю, что вы ни о чем не знали. Я не верю, что вы не знаете, где он может быть сейчас. Вы скажете мне, где он?