— Пойдём? — спросил Славян хелефайю.
— Пойдём, — ответил он. И взгляд, и голос весёлые, свободные. Кончились что недоразумения, что терзания.
Дариэль легко провёл Славяна сквозь пограничную зону к станции телепорта, а там уже вопросы задавать никто не будет — внутренние земли не патрулируются. Да и чужаков в долине появилось немало — гоблины, гномы, человеки. Гостем больше, гостем меньше, никому ни до чего нет дела. Кабинка телепорта у хелефайев похожа на пятиметровый шумерский зиккурат и гораздо уместнее смотрелась бы в вампирской общине. Тамошние телепорты — трехметровый беломраморный куб, украшенный барельефами на волчьи темы. Изнутри все здания телепортов одинаковы: квадратная комната, стены и потолок облицованы маленькими треугольными плитками из слабообожжённой, неглазурированной глины. Пол выложен квадратными деревянными паркетинами, посередине — восьмигранник из паркетин прямоугольных. Освещается комната только свечами, на северной и южной стене ряд четырёхсвечёвых канделябров, простых, без затей и украшений. В восточной стене вход, в западной — выход, двери деревянные, тоже простые, казённого вида. Вставай посреди площадки, называй код — свечи на миг погаснут, повеет прохладным, сладковато-пряным ветром внесторонья, потом свечи сами собой загорятся, и ты уже перенёся на пару тысяч километров.
* * *
— Нравится? — требовательно спросил Дариэль, когда они вышли со станции. Зиккурат телепорта хелефайи выстроили на вершине самого высокого холма, отсюда город виден как на ладони. — Это Миальер, столица Эндориена.
Хелефайский город Славян увидел впервые. Одноэтажные восьмигранные домики со стрельчатыми окнами и дверями, похожие на парковые беседки, столь же лёгкие и хрупкие, воздушные. Выглядят так, словно сплели вместе кроны восьми деревьев, стволы соединили бумажными стенами, а корни стали фундаментом. Да ещё от древесного любопытства вылезли из земли, на хелефайскую жизнь посмотреть.
— Нравится? — повторил Дариэль.
Хелефайю не обманешь.
— Игрушечное всё такое, — сказал Славян. — Непрочное.
— Это иллинар, он крепче гаврских волноломов.
В хелефайском городе нет привычных человеческому глазу улиц, дома прихотливо разбросаны по небольшим холмам — все нежных, приглушённых пастельных тонов: золотистые, голубые, бежевые, розовые. Расстояние между домами большое, множество деревьев, лесных и садовых, сложное переплетение мощёных глиняной плиткой дорожек. Вместо фонтанов — ручьи и ручейки, водопады и водопадики. Вместо клумб и газонов — лесные полянки, над цветами танцуют пёстрые бабочки. Птичий щебет, журчание воды.