– Товарищи офицеры, – сказал он, – прошу всех за мной. Остальные свободны.
Стало быть, дело сделано. Оставшиеся в кабинете люди в штатском вольны были идти куда угодно, но продолжали молча сидеть за столом. Лишь минут через десять, когда приемная опустела, они стали тихо расходиться, не прощаясь и не глядя друг на друга. Маленков машинально снял трубку – телефон, разумеется, молчал. Он поднял голову и посмотрел на единственного оставшегося члена Президиума ЦК, который все так же неподвижно сидел у стола.
– Я говорил Иосифу в тридцать восьмом, что Хрущева нельзя оставлять в живых, – медленно проговорил Молотов.
– Почему же… – начал и не закончил Маленков.
– На него не было материалов. Я был уверен, что он в заговоре, но никаких показаний чекистам получить не удалось. Все эти бандиты утверждали, что он действовал не из злого умысла, а по глупости и усердию. Ежова бы это не остановило, а заставить Берию слепить липовое дело… Ты же Лаврентия знаешь, если он чего-либо не захочет делать, его тягачом не сдвинешь. В конце концов товарищ Сталин решил, что раз Хрущев не враг, а просто дурак, то один, без остальных, он будет безвреден. Иосиф не любил нарушать законы, в этом смысле с ним было трудно…
– Теперь все равно… – махнул рукой Маленков. – Вы лучше скажите, что делать будем?
– Молчать. Нам с вами важно сохранить места в Политбюро, чтобы эти идиоты не натворили здесь черт знает каких дел. Можно не любить Берию, Георгий Максимилианович, но нельзя не признавать очевидное – только Берия мог удержать страну. А если этим дать волю, через десять лет мы начнем покупать хлеб…
Молотов кивнул и тоже ушел, а Маленков долго еще сидел, подперев голову рукой, и пытался о чем-то думать. Но мыслей не было, лишь страшная тяжесть – в голове, в сердце, везде… Как же просто, оказывается, было, пока рядом шел Лаврентий. А что теперь? Он уже, наверное, мертв – если везучий, то мертв несомненно, – и ответственность за огромную страну, та ответственность, которую раньше нес на себе Берия, ложилась на его, Маленкова, плечи. Как сказал тогда Сталин, когда объяснил наконец открытым текстом, что им с Лаврентием предстоит?
– Бог не по силам креста не дает…
Маленков сидел и молчал. Он еще и еще раз прокручивал в голове одни и те же аргументы. Да, Молотов прав: к власти пришел человек, которому он, Маленков, не доверил бы даже колхоз. А значит, выхода нет. Ни выхода, ни выбора… Самое смешное – если вообще во всем этом было хоть что-то смешное, – если Маленков поступит так как должно его назовут предателем и друзья, и враги.