Грейсон не верил в любовь и прочую подобную чепуху, но графа и новоявленную графиню, очевидно, объединяла дружба, основанная на общих интересах, да и обыкновенная человеческая привязанность, что редко встречалось в браках светского общества. Роут замедлил шаг. Он подумал, что ему хочется именно этого, но где найти такую партию? Казалось, все женщины Лондона либо жадные и пресытившиеся, либо безмозглые, а сельское дворянство представлялось ему тупым и невзрачным. Дочь его приходского священника была незатейливой простушкой. Женщины же, подобные Шарлотте, – редкость, видно, он упустил свое счастье и теперь обречен остаться бездетным или связать жизнь с какой-нибудь цепкой особой своего круга.
В грустной задумчивости Грейсон подошел к дому, в окнах которого не видно было света, так как после празднования дня рождения он отпустил прислугу. Маркиза не смущало, что ему придется ложиться спать без помощи дворецкого, камердинера и лакеев, которые обычно толпились в коридоре. Ему даже нравилось, когда никто не мешает. Он прошел по темным комнатам и бросил перчатки на изящный столик атласного дерева. Грейсон никого не опасался, так как было известно, что он безжалостно разделывается с любыми противниками. Подобная слава тянулась за ним из политических кругов и достигла уличных бродяг, поэтому даже карманные воришки старались держаться от него подальше.
Но, несмотря на такую репутацию, он был всегда начеку. И сейчас, войдя в кабинет и почувствовав что-то неладное, отчего у него по телу пробежали мурашки, он спокойно подошел к письменному столу и стал выдвигать ящик, где лежал пистолет.
– Оставайтесь на месте, господин, – раздался резкий голос, и из-за тяжелых гардин появилась чья-то фигура. Грейсон едва не рассмеялся при виде замызганного парнишки. Но тот навел на Грейсона пистолет, а это было уже не смешно. Малый либо смельчак, либо глупец, если осмелился угрожать маркизу Роуту в его собственном доме.
Это Грейсона заинтересовало. Презрительно приподняв одну бровь, он оглядел перепачканного парня.
– Ты думаешь, что сможешь меня остановить? – скептически спросил он.
Слова маркиза, видно, озадачили бедно одетого, нечесаного и немытого мальчишку, так как он поспешил заявить:
– Я не преступник. А вот вам придется ответить за свои злодеяния!
Злодеяния? Грейсон забыл о пистолете и, склонив набок голову, удивленно посмотрел на парня.
– Что конкретно вы имеете в виду, молодой человек? Вероятно, мое выступление в парламенте против билля о…
– Я говорю не о ваших политических убеждениях, а о вашей нравственности, вернее, об отсутствии таковой.