Бежать! И я бежала, не в силах перебороть страх, даже не в состоянии понять, от чего или кого я бегу. Главное – уйти от опасности. Но чем быстрее я двигалась, тем сильнее становился страх, и от этого я опять ускоряла бег…
Внезапно окружающий мир, переливающийся ранее всеми оттенками серого цвета, резко окрасился, как будто с глаз упала туманная пелена. Гул тоже потихоньку начал стихать. Но даже когда большинство негативных ощущений пропало, я все еще продолжала бежать, настолько сильным оказался пережитый ужас. Зрение еще не восстановилось полностью, и вместо светло и темно серых, я теперь ориентировалась по зеленым и красно бурым пятнам. Наконец паника отступила.
Отдышавшись, я огляделась. Болото. Или, точнее, что-то вроде мангровых зарослей.
Внезапно вспомнила о своем имуществе. Так, кулон на шее, перстень на пальце, нож на поясе. Все при мне. Облегченно вздохнув, задумалась. А что если не только я поддалась панике, ведь по имеющимся у меня сведениям, группа, с которой меня поместили, превышает четыре сотни человек. И что, если у них с самого начала не четыре, как у меня, а все тридцать три или хотя бы двадцать две вещи, которые давали керели. Да не по одной, а по десятку и больше? А ведь эта ситуация несправедлива по отношению к людям. Как, впрочем и наличие счастливчиков, которым вместо двадцати двух, выдавалось по тридцать три типа вещей и взять они их могли больше в десять раз… Нет, я, конечно, и не подумала отказываться от выпавшей мне удачи, но разумом-то понимаю, что такое деление нечестно. Разве что керели хотели, чтобы общество расслоилось буквально в первые же дни. Впрочем, с них станется. Разделили же они людей на три вида, один из которых в процессе своего развития должен уничтожить остальные. Только один из трех видов останется в живых! Причем не мой. Вот и доверяй после этого их первоначальным словам, что мы де их наследники. Если бы мне совершенно случайно не пришла в голову идея спросить, а все ли люди наследники, а бы так и не узнала, что обречена на вымирание. Обидно. Хотя этим знанием, наверное, можно объяснить мой первый страх.
Взвыв дурным голосом, я дернулась, свалившись в воду с воздушных корней дерева оттого, что крупная блестящая красная муха впилась в нежную кожу у уха.
Отдышавшись и успокоившись, я почувствовала, что местная живность не теряла времени даром, и все мое тело покрылось отекшими болезненными дулями, как от ужалений пчел. А насекомые и не думали успокаиваться: надо мной гудел целый рой разнообразных мух, мошек и прочих кусачих тварей. Нет, из воды к ним не вылезу.