Керри раздраженно поморщилась. Даже продолжительное и благополучное замужество не образумило Мейвис. Как и в молодые годы, она продолжала отчаянно флиртовать и, по слухам, наставлять мужу рога. Возраст был ей не помехой.
– Даже если и так, он все равно моложе тебя лет на пятнадцать, – заметила Керри с легким упреком.
Мейвис издала похотливый смешок, и в уголках ее зеленых кошачьих глаз обозначились морщинки.
– Не будь занудой, Керри! Если ему двадцать пять лет, то это самый подходящий возраст!
Гортанно хохоча, она пошла прочь от прилавка по Главной улице, заставляя, как и в прежние времена, некоторых мужчин оборачиваться.
Керри вздохнула и огорченно покачала головой. Ей было искренне жаль Теда, спокойного и молчаливого мужа Мейвис, обожающего свою семью.
– Три фунта моркови, милочка, и шесть фунтов картофеля, – отвлек ее от горьких размышлений голос очередной покупательницы. Та уже поставила хозяйственную сумку на прилавок, чтобы Керри ссыпала в нее овощи с весов. – Мне показалось, или ты действительно только что разговаривала с Мейвис? Что она сделала со своими волосами? Это перманент? Впервые в жизни встречаю взрослую женщину с такой прической. В таком виде ей впору играть Белоснежку в рождественских спектаклях! Дети будут в восторге!
Керри с трудом подавила улыбку, хотя в общем-то смеяться ей не хотелось: едкое замечание Мейвис насчет ее внешности испортило ей настроение. Утром Дэнни, ее муж, разговаривал с ней так, словно бы она ему не жена, а мать. Это было принято среди пожилых мужчин юго-восточного Лондона. Отец всегда называл Мириам «мамочкой», а не по имени. Он говорил:
– Поставь чайник на плиту, мамочка! Что-то у меня пересохло в горле.
Точно так же обращался к своей жене и свекор Керри, Дэниел Коллинз. Уходя в паб, он небрежно, с подкупающей улыбкой говорил:
– Я схожу в «Лебедь», мамочка, пропущу пару кружечек пивка. Купить тебе на обратном пути рыбы и чипсов?
До сегодняшнего дня Керри не придавала этому значения. И маме, и Хетти Коллинз давно перевалило за шестьдесят, поэтому такое к ним обращение не вызывало у нее удивления. Но самой-то ей пока не было шестидесяти! И ее покоробило, когда муж обратился к ней так, словно между ними уже только дружеские отношения и не более того.
Она взглянула на свое отражение в большой витрине магазина одежды «Маркс энд Спенсер», что находился через дорогу, и закусила губу. Неужели она действительно становится похожей на маму? Поток прохожих поредел, и Керри снова посмотрела на свое отражение. Да, она крупная женщина, но ведь такой она была всегда! И без кожаной сумки, висящей на поясе, куда она клала выручку, ее вряд ли можно назвать Дюймовочкой. А уж с такой сумкой даже хрупкая балерина будет похожа на слона.