– Подожди, – сказал Смолин, все еще не в силах вернуть стройность мыслям. – Подожди… Ладно, будем реконструировать… Они взяли саквояж, двенадцать килограммов… То ли монеты, то ли рассыпное золотишко – Гладышев и долю в прииске имел – то ли и то, и другое. Поехали назад в Шантарск… И тут броневик сверзился в воду, выплыл один Вальде…
– Без саквояжа. Никакого такого саквояжа не отметили ни те, кто его встретил на дороге – какой-то чоновский разъезд – ни ветераны, ни историки. Саквояж из мировой истории выпал быстро и надежно. А Вальде вдобавок указал неправильное место аварии… Что это все значит с точки зрения авантюрного романа? Ну-ка, сопоставь и прикинь хрен к пальцу…
Смолин соображал – туго, медленно, но, кажется, наконец-то нащупал ниточку.
– Вадька, мать твою… – сказал он севшим голосом. – Он что, их шлепнул? И херакнул броневик в реку… но совсем не там, где показывал потом?
– Вот лично у меня другого истолкования событий попросту нет, – сказал Кот Ученый непререкаемым тоном. – Только эта версия объясняет абсолютно всё. Двенадцать килограммов золота и камушков – это, знаешь ли, вещь. У кого угодно головка может закружиться – особенно в те лихие времена, особенно у человека, привыкшего недрогнувшей рукой лить кровушку. Товарища Вальде перемкнуло. И он наверняка их к о н ч и л. Что, трудно пристрелить людей, которые тебе верят и ни в чем таком не подозревают? Да как два пальца… Знаешь, кем Вальде был в прошлой жизни, при царизме? Потомственный рыбак с острова Сааремаа. Значит, плавать умел отлично. А знаешь, кем он был до революции, на первой мировой? Служил в автоброневом отряде. Значит, управлять броневиком умел. Застрелил Кутеванова и того, безымянного, красноармейца какого-то, направил броневик в реку… А место указал другое. Сделал себе заначку.
– Заначку? – повторил Смолин машинально. – Думаешь… Думаешь, саквояж все еще там?
– Девяносто девять процентов, – сказал Кот Ученый тихо и решительно. – Один процент я оставляю на какого-нибудь случайного аквалангиста, который наткнулся на броневик и спер саквояж, почему дело и осталось в тайне. Но хлипконький получается один процент… Зато девяносто девять – за то, что золото так там и лежит.
– Допустим, – сказал Смолин. – Допустим, он их грохнул… И саквояж с собой не взял…
– Не мог взять. Никак не мог. Представляешь себе эту картину? По проселочной дороге бредет товарищ комиссар с тяжеленным саквояжем. «Товарищей спасти я не смог, зато саквояж вытащить успел»… Это нереально и несерьезно. Моментально начались бы вопросы, пошли бы пересуды и сплетни… Самый веский аргумент – неправильное место аварии, указанное комиссаром. Саквояж-то остался в правильном!