– Читайте! – крикнул футурист Самсиков и, покраснев, взмахнул рукой.
– Читайте же! – взвизгнули две девицы из имажинистских компаний.
Родимов улыбнулся, обещающе кивнул и принял позу – левую ногу он выставил вперед и поднял подбородок вверх. На одном дыхании поэт монотонно прочитал:
– Вымя, набухшее за день, корова несет над землею.
Низко, как полный сосуд; капли дрожат на сосках,
Тучен был корм на пару: горлупа, молодой чернобыльник,
В белых цветах повитель, кашка, шершавый лопух.
Больше не клонит она головы, но, подгрудок повесив,
Кистью хвоста шевеля, медленным шагом;
Шерсть ее красная, с белым пятном и на лбу, и на шее.
Дома Красоткой зовут, слово понятно ей «тпрень».
Всякий ее обличит по рогам, перевязанным лентой, —
Это хозяйка ее, полная станом жена,
Жизнь услыхавши под сердцем другую, тогда ж
Слово промолвив: «Носи, сына корми молоком!»
Родимов отчеканил последние слова и стремительно поклонился. Слушатели поняли, что это конец стихотворения, и захлопали в ладоши, засвистели; Вихров и Андрей ошарашенно посмотрели друг на друга и покатились со смеху; Меллер подпрыгивал от восторга, а Светлана торжествующе крикнула: «Что я вам говорила?!»
Больше всех неистовствовали крестьянские поэты – они повалили на сцену, принялись обнимать Родимова, трясти ему руки и поздравлять с триумфом. Имажинисты громко восклицали: «Смело!» и «Классически!». Снетковский цвел радушной улыбкой. Символисты безмолвствовали. Лютый в удивлении поднял густые брови и с интересом разглядывал московского гостя. Губы вождя символистов презрительно кривились.
– Ха-ха, ну и дьявол, ну и резанул! – гоготал Вихров.
– Саша, перестань! – обиженно пытался его остановить Меллер. – Это же смело, определенно смело и… продолжает традиции.
– Традиции чего? – вопрошал изнывающий от хохота Вихров.
Несколько парней-имажинистов отправились брать у Родимова автографы, за ними последовали их нетерпеливые девушки. Половой принес Родимову стопку книг, москвич подписывал их и с улыбкой раздавал обступившей его публике.
Светлана погрозила Вихрову пальчиком.
– Ты бы, Саша, тоже смотался за экземплярчиком, – заметила она. – Такой материал для сатиры!
– М-м… да, немного громоздко… – кивнул Кошелев.
– Нет-нет, Леня, он прямо чаровник, – улыбнулся Вихров и обратился к Меллеру. – Эй, поклонник обновленного Гомера, не поленись, сходи да притащи родимовскую «Деревню», а? Ну будь ты человеком, я не шучу, мне нужно. Определенно! Опять же, тебе – автограф кумира, мне – текст.
Кошелев предложил выпить «просто так». Компания поддержала.
Андрей проглотил водку и подумал, что не так уж и плохо, что в поселковом магазине не продавали книг новомодных поэтов.