Звезды в ладонях (Авраменко) - страница 2

на своих колёсах. Ну и ещё — медленно передвигаться по лётному полю. Но уж никак не садиться со скоростью пятисот километров в час. В том невероятном случае, если одновременно откажут антигравы лайнера и взлётно-посадочной полосы, ни одно шасси не спасёт от катастрофы. Слишком уж велика вертикальная составляющая импульса — скорости, умноженной на массу.

— Центр Управления — восемьсот тридцать второму, — послышался из динамика насыщенный женский альт. — Последняя проверка перед касанием. Доложите о состоянии бортовых систем.

— Все бортовые системы функционируют нормально, — отрапортовал я. — Расчётное время до касания — пятьдесят секунд. Подтвердите окончательную готовность полосы.

— Готовность подтверждаю. Мягкой посадки, восемьсот тридцать второй.

— Спасибо, Центр. Приземляюсь.

Достигнув границы лётного поля, лайнер с ощутимым толчком вошёл в область отрицательной гравитации и стремительно заскользил над ровным бетонным покрытием посадочной полосы.

— Есть касание! — произнёс я. — Начинаем торможение.

Заработали на полную мощность бортовые антигравы, отклонив суммарный вектор силы тяжести в противоположную от направления движения сторону. Теперь лайнер как бы взбирался в гору, быстро сбрасывая скорость, а его кинетическая энергия, преобразованная в потенциальную, поглощалась полем искусственного тяготения.

— Скорость четыреста километров в час, — сообщила диспетчер. — Триста... двести... сто пятьдесят... сто... семьдесят... пятьдесят... Последний километр пробега.

Я начал сбавлять мощность антигравов, замедляя торможение, а метров через пятьсот и вовсе отключил их. Инерции хватило ровно настолько, чтобы с черепашьей скоростью доползти до конца полосы и выехать на рулёжную дорожку.

Дальше от меня уже ничего не зависело. Наземная служба аэропорта перехватила контроль над лайнером и направила его к свободному грузовому терминалу.

— Отличная посадка, восемьсот тридцать второй, — сказала напоследок диспетчер. — Работать с вами одно удовольствие.

— Взаимно, Центр, — ответил я и протянул руку к контрольной панели. — Восемьсот тридцать второй связь закончил.

— Центр Управления связь закончил. Счастливо отдохнуть, Стефан.

— До встречи, Мадри.

Выключив переговорное устройство, я откинулся на спинку пилотского кресла и стал разминать затёкшие мышцы шеи. Мой напарник, Ахмад Раман, достал сигарету, торопливо раскурил её и сделал глубокую затяжку. На его смуглом лице было написано наслаждение. Во время полёта он воздерживался от курения, зато после посадки дымил как паровоз, с лихвой компенсируя полтора–два часа вынужденного «никотинового голодания».