– Да, – спокойно ответила она.
– Вам известно, что ваш муж во Франции?
– Да, я знаю это.
– Где именно?
– В Париже.
– В Париже. А у кого?
– Это мне неизвестно.
– Значит, он вам никогда не писал?
– Один раз.
– Каков был обратный адрес?
– До востребования. Двенадцатый округ Парижа.
– Ага. А перед отъездом он вам ничего не сказал?
– Ничего.
– Вы жили в Модене?
– Да.
– И естественно, сблизились с людьми, друзьями вашего мужа. Товарищами вашего мужа, – уточнил он.
– С очень немногими.
– Вы получали письма из Парижа?
– Одно.
– Только одно письмо?
– И больше ничего, – подтвердила Мария, чувствуя, что спокойствие, которое не покидало ее до сих пор, понемногу уходит. – С ним случилось что-нибудь? – с беспокойством спросила она.
Чиновник только и ждал этого, чтобы ввести в оборот классическую фразу из своего репертуара:
– Здесь вопросы задаю я, – заявил он с видимым удовольствием. – А вы, – сменил он тон, намекая на ее заметную беременность, – в каких отношениях вы с вашим мужем?
– Не понимаю? – Мария покраснела от негодования. Зазвонил телефон, чиновник дал ему прозвонить пару раз, небрежным жестом сорвал трубку и поднес ее к уху.
– Алло! – гаркнул он и тут же побледнел, раскаявшись в своем вызывающем тоне. – Да, ваше превосходительство, – сказал он через несколько секунд. – Нет, ваше превосходительство. – Во время пауз его маленькие тусклые глазки бегали в попытках осознать, какую же выбрать линию поведения, и начинали посматривать на Марию с явным уважением. – Она здесь, передо мной, ваше превосходительство. – Но что за чушь ему сказали эти олухи из ОВРА: конечно, не прислуга. – Слушаюсь, ваше превосходительство!
Чиновник осторожно положил трубку на аппарат. Он сразу забыл про свои болезни и попытался привести в порядок свой затрапезный серый костюм; нервно пригладил рукой редкие на почти голом черепе волосы.
– Очевидно, – начал он, поднимаясь, – мои люди, как говорится, перестарались, синьора. – Он счел за благо приветливо улыбнуться, но только ухудшил дело: уродливый стальной мост поддерживал у него во рту то немногое, что осталось от зубов.
– Похоже, они у вас плохо воспитаны, – поправила его Мария, ощутив за всем этим сильную руку Чезаре Больдрани, направлявшую того, кого чиновник безлично называл «ваше превосходительство».
– Естественно, я приму меры, – пообещал чиновник, пытаясь спасти свое лицо, хотя, будь на то его воля, он засадил бы ее в тюрьму. Эти бунтари, связанные с верхами, опаснее всех прочих.
– Я могу идти? – спросила Мария.
– Ваш… – сконфузился он, но тут же исправился: – За вами скоро приедут. Нужно уладить некоторые формальности. – Он ходил вокруг нее, виляя хвостом, как комнатная собачонка.