– Не расстраивайся, что тебя уволили, – сказала она сыну. – Бог видит и бог провидит.
Это были ее обычные слова, которые повторялись во всех трудных случаях жизни.
– Будем надеяться, что он в самом деле провидит, – проговорил Чезаре угрюмо.
– Он накажет, если будем так говорить, – мать быстро перекрестилась. – На этой неделе Джузеппина пойдет работать к Кастелли. Они там делают мыло и медикаменты.
– Работать? – Это была неожиданная новость для Чезаре. По силам ли сестре с ее слабым здоровьем работать на фабрике от зари до зари? – Кто ей нашел это место?
– Дон Оресте, наш приходский священник, – вмешалась сама Джузеппина. – Он всегда с участием относился к нам. Мне уже четырнадцать лет, и я вполне могу там работать.
– Я бы предпочел, чтобы ты оставалась дома. – Чезаре охотно хлопнул бы кулаком по столу, как это делал отец, когда был недоволен, но взамен ему нечего было предложить.
– Ей будут платить лиру и двадцать чентезимо в день, – сказала Эльвира.
Это была такая же плата, которую получал Чезаре.
– А малыши? – спросил он, хватаясь за последний довод.
– Аугусто уже восемь лет, и ему хватит ума присмотреть за младшими.
Мать была права. Меморе было еще меньше, но у нее хватило сердца и ума, чтобы помочь сегодня ему.
– Ладно, я иду спать, – заканчивая этот разговор, сказал Чезаре. Он, хоть и не работал сегодня, но, пожалуй, еще больше устал от всех передряг и волнений. Завтра с утра он отправится на поиски новой работы и, конечно же, найдет ее. С этой мыслью Чезаре уснул.
Падающая звезда прочертила короткий след в ночном небе и погасла, не долетев до земли. На самом ли деле это была падающая звезда? Эльвира не помнила падающих звезд в июне, в пору, когда на лугах еще мерцали светлячки. Проникая сквозь окно, лунный свет падал на фотографию, висящую на стене, рядом с ее супружеской постелью, и снимок этот вызвал в памяти день ее свадьбы.
Шестнадцать лет прошло с тех пор. Был август, и звезды блестели золотой россыпью над головой. Ей исполнилось двадцать, и она не знала, что такое мужчина. Это была все та же луна, которая видела ее первую брачную ночь и оживила в ней множество воспоминаний.
Церемония была простая, как водится у бедняков, которые, однако же, умели сохранять достоинство и имели страх божий. Дон Оресте благословил ее союз с Анджело Больдрани в церкви Сан-Лоренцо. Она не могла сдержать слез, когда произносила свое «да», которое пред богом соединяло ее с этим парнем. А ведь она трепетно любила, хотя ни разу так и не сказала ему: «Я люблю тебя». Так говорили девушки своим возлюбленным в любовных рассказах, которые печатались на страницах газет, доходивших иногда до нее, но люди, среди которых она выросла, не умели говорить таких слов. Зато умели любить преданно и самозабвенно, умели прощать, любя, хотя, что правда, то правда, никогда не умели найти слова, способного выразить это чувство.