— …конечно, теперь защите предоставлены слишком широкие права, в том числе и по сбору доказательств, — жаловался обиженный следователь. — Не секрет, что некоторые недобросовестные защитники используют это обстоятельство во вред общему делу…
Судья, молодая женщина, немногим, видимо, старше этой стервозы Дубровской, терпеливо выслушивала Вострецова. По ее лицу трудно было предугадать, на чьей стороне она находится. Игорь Валентинович, конечно, предпочел бы, чтобы жалобу рассматривал мужчина. Ей-богу, от любого, даже самого либерального судьи, представителя сильного пола, толку в конечном итоге окажется куда больше, чем от самой ученой бабенки, пусть даже у нее семь пядей во лбу.
Видимо, удача сегодня была не на стороне следователя прокуратуры, потому что судья с какой-то странно многозначительной фамилией — Справедливая, бабахнув по столу крошечной ладошкой, начисто лишила Вострецова возможности демонстрировать свое красноречие. Ехидно сморщив свой курносый нос, эта бестия в мантии наконец произнесла:
— Забавные вещи вы мне тут рассказываете, господин Вострецов. Мне даже стало любопытно, какое такое общее дело выполняет следователь прокуратуры и адвокат?
— Пожалуйста, — пожал плечами Игорь Валентинович. — Наша конечная цель — быстрое и полное раскрытие преступления, изобличение виновного, справедливое наказание и…
— Вам не кажется, голубчик, — едко заметила служительница Фемиды, — что вы промахнулись на целую эпоху? Цитируете мне постулаты гуманного социалистического государства, тогда как на дворе совсем другая реальность. Не хочется мне проводить с вами юридический ликбез, но, извините, по-моему, и козе понятно, что сторона защиты и сторона обвинения — направления диаметрально противоположные. Если адвокат пообещает своему клиенту, что тот получит заслуженное наказание за совершенное им преступление, думаете, он падет на колени и возблагодарит бога? Отнюдь нет. Он откажется от него в пользу того, кто не будет долго рассуждать о справедливости, а просто возьмет и освободит его от прелестей тюремного быта. Вы не согласны?
Конечно, это было ясно как божий день, как, впрочем, и то, что Дубровская, похоже, уже предвкушает свою победу. Малиновая от волнения, она сидит напротив и не смеет поднять сияющие глаза, чтобы случайно не спугнуть птицу удачи.
— А теперь расскажите мне, господин следователь, — продолжала Справедливая, — каким образом вы предоставили защите возможность на деле использовать те широкие права, о которых так красиво нам сегодня рассказывали?
Вострецов замялся: