– Взрыв в роддоме. У вокзала. Шесть минут назад. В машину. Быстро…
Кавээн имел право нами командовать в отсутствие командира, хотя бы как старший по званию. Да и по опыту работы спасателем – тоже.
Шахматная доска полетела на пол, задетая моей неосторожной рукой.
– Ничья! Согласна? – крикнул Игорек, вылетая вслед за Кавээном в коридор.
«Конечно, согласна! – подумала я, глядя на маячившую передо мной спину Игорька, бегущего по длинному коридору к выходу. – Эта ничья – в мою пользу. Положение-то у меня проигрышное…»
И тут же все мысли у меня из головы вытеснила мгновенно вспыхнувшая тревога, вылившаяся в одно имя – Сергей! Во втором роддоме, у железнодорожного вокзала работал Сергей Ясенев, Сережа, моя первая, неудавшаяся, любовь и первая – самая острая боль…
Мы с ним любили друг друга целый год. Сильно любили… Пока однажды он не заявил мне, что ему не нужен никакой спасатель. Что он сам себя спасет, если возникнет такая необходимость. Что спасателем должен быть мужчина, а не женщина… «В семье, я имею в виду», – добавил он тогда. «В семье…» Он думал о семье, а я – о своей диссертации, которую я тогда начала писать… Вот вам и вся драма наших отношений. Теперь я – кандидат психологических наук с неустроенной личной жизнью… Банально? Да уж куда банальней… Но как больно… Утешает только одно – что мне всего двадцать четыре года и, я надеюсь, у меня есть еще время забыть о его существовании…
После того как мы расстались, я не видела его года три. Не знала, что с ним, как он сейчас живет, не женился ли?.. Знала только, что работает он в роддоме, психоэмбриологом… Всегда, кстати, считала, что эта отрасль психологии занимается профанацией – нет у эмбриона никакого сознания, его психика целиком бессознательна и все действия психотерапевта в этом случае сводятся к воздействию на психику будущего ребенка химическими, точнее сказать – фармакологическими средствами через организм матери… И по этому поводу мы с Сергеем тоже спорили жестоко и часто… Он утверждал, что у матери и ребенка до его рождения общая психика и сознание ребенка уже начинает формироваться под влиянием развитого сознания матери…
Кавээн уже сидел за рулем нашего спасательского «рафика», выкрашенного в яркие красно-синие цвета. Я запрыгнула в машину последней, дверь закрывала уже на ходу, выезжая из ворот управления на Камышинскую… До роддома ехать было километра полтора по центральным улицам с интенсивным движением. Кавээн включил сирену и направил «рафик» в самую гущу машин. С нашего пути все шарахались, уступая дорогу красно-синему автомобильному снаряду. Мы уже привыкли к скорости, с которой Кавээн возил нас на вызовы, и, едва попав в машину, привычным жестом пристегивали специально сделанные для этой цели ремни…