История одного признания (Неклюдов) - страница 4

Наибольшее впечатление производили на меня его глаза. Я приходил в трепет от его взгляда, явственно видя в нем взгляд Олечки. Мне даже чудилось, будто все, что видит он, каким-то фантастическим образом, через него, видит и она. Поэтому я всегда старался быть в его глазах на высоте. Так, однажды я поколотил парня, залепившего Толе в затылок снежком, и понес за это наказание (но вместо раскаяния в моей душе играли оркестры и пели хоры). В другой раз я сшибся с пацаном, гнавшимся за ним. Удар был такой силы, что мы разлетелись в разные стороны и прокатились по асфальту кубарем.

Словом, вне уроков я был его телохранителем. И кажется, он догадывался об этом – его глаза поглядывали на меня с благодарностью. О, если бы она посмотрела на меня так хоть раз!


… Как давно это было! И со мной ли? Каким же я был неумехой. Мне б тогда мой нынешний опыт – я бы ее ни за что не упустил! А так она упорхнула. Уехала в другой город поступать в институт.

Была еще одна встреча. Точнее, сперва было письмо от нее – как разряд грома над ничего не ведающей головой. Громада счастья, обрушившаяся на меня совершенно неожиданно, неподготовлено, незаслуженно (и потому подозрительно), грозящая раздавить меня своим избыточным весом.

Я смотрел на адресованный мне конверт, подписанный ее рукой, и не решался вскрыть, ждал, когда немого успокоится сердце, сорвавшееся со своего законного места. Но когда я наконец распечатал его и принялся читать, оно (сердце) снова сорвалось.

И все же, если быть до конца честным, что-то искусственное, некое излишество (и даже пошлость) я уловил сразу, хотя и притворился, будто не уловил.

«…Сережа, я больше так не могу, я хочу тебя увидеть. Приезжай.

Сережа, если ты не приедешь, я не знаю, как дождусь каникул. Напиши, когда, и я тебя обязательно встречу.

…Милый Сережа, только ты не пугайся, пожалуйста – это не влияние общежития, я очень часто думаю о тебе, а снишься ты мне почти каждую ночь. Но после таких ночей весь день ходишь сама не своя, совершенно ко всему безразличная. Все это я изливаю своим девчонкам. А они у меня хорошие.

Обязательно приезжай. Буду ждать. Твоя Оля.»

«Твоя Оля»! Так и было написано: «твоя», то есть моя – моя Оля! И я поверил…


Она встречала меня компанией, что явилось для меня неожиданностью. Какие-то вертлявые длинноволосые парни и многозначительно улыбающиеся девчонки («Мы все вас так ждали…»). Всю дорогу я готовил слова, предназначенные только ей, и теперь потерянно молчал. Ее поцелуй при всех смутил меня еще больше. Происходящее не вязалось с дорогим мне образом неземного таинственного существа. Да и в поцелуе я, даже не будучи искушенным, уловил явную нарочитость и оглядку на зрителей.