- Бедная Луиза, - шептал он про себя, - есть ещё мальчик, но у того хоть шпага всегда будет на боку. Что делать? Откупорить себе пистолетом череп? Пистолет-то вот он, на боку. Но граф был слишком хорошим католиком и слишком хорошего же рода, чтобы поступить так. Может, попытать счастья на чужой стороне? Не те годы. Такого бородача, как он, ласково уже не встретят. В пятьдесят бесполезно просить места при каком-нибудь дворе. Да и как попрошайничать ему, графу де Шарполю? Разве для этого его отец, граф Эли, передал сыну родовой герб со скачущим на золотом поле черным конем?
Но если уж суждено ему сохранить у себя одно только благородное имя, то надо бы постараться, чтобы хоть оно-то было не только незапятнанным, но и покрыто блеском. А для этого хорошо бы совершить какой-нибудь героический поступок, да ещё и оросить его кровью!
Проезжая в Лентуре мимо фонтана под названием Диана, сооруженном ещё римлянами, он решил обмыть лицо его свежей прохладной водой. Вступив под свод фонтана, он погрузил голову в его воды. В голове у него мелькнула мысль: "Прекрасны были люди, соорудившие этот бассейн! Кто знает, может, в этой воде сидит нимфа, которая вдохновит меня в эти тяжелые минуты?
Читатель должен понять графа. Он жил в те времена, когда люди больше верили в возвышенные идеи, часто воплощая их в древние образы, почерпнутые из жизни греков и римлян. Автор признается, что ему это нравится и, как бы плохо ни приходилось графу Шарполю, он (т. е. автор) все же немного завидует ему, современнику 17-го века. Впрочем, читатель меня поймет, если последует дальше за графом и остальными героями нашего романа.
Граф был человеком быстрым, и пока автор философствовал, он уже был на коне. Вскоре троица выехала за ворота крепостного вала. Открывшаяся перед ними долина уходила к горизонту, покрытому розовыми облаками. Вдали виден был Жер, по обоим берегам которого теснились тополя. Расстилавшиеся по долине луга были покрыты легким утренним туманом.
Сильные и энергичные натуры редко поддаются впечатлению от тихого пробуждения природы. Но у графа было, как мы знаем, в то утро особое настроение. Под влиянием минорных чувств, которым способствовала также и природа, он спросил себя, хорошо ли использовал он отпущенные судьбою дни. Тяжелый вздох, вырвавшийся из его груди, был неутишительным ответом.
Вдруг его осенило и он хлопнул себя по лбу (не забывайте, это век 17-й). Обратившись к слугам, он спросил:
- Не слыхали ли, старый герцог де Мирпуа у себя в лектуре или в замке?
- Вчера он возвратился из Тулузы, так что пока он должен быть в лектуре.