Эльмира никогда не видела этих камней. Ничего и никогда не слышала о них, в чем долго и безуспешно пыталась убедить тех, кто надеялся их получить и кто усугубил ее трагедию, создав ей массу проблем.
Затем в ее жизнь буквально вломился Данила, сосед по площадке, успевший повоевать в Чечне. Вломился нахрапом, бесцеремонно, сокрушив ее ослабленное горем и проблемами сопротивление. В результате она вышла за него замуж.
Сейчас, по истечении пяти лет, оглядываясь назад, Эмма недоумевала, как случилось, что она дала согласие на этот брак?! Как позволила нарядить себя в подвенечное платье и увести себя в загс, а затем и в церковь?! Это же было безумие, фарс, фальшь наконец. Во всяком случае с ее стороны. Она же никогда не любила его. Никогда! Да, он сумел помочь ей, подставив свое сильное плечо, и вызволить из беды в трудную минуту. Да, он сумел вытащить ее из-под пули, которую ей уготовил один из помутившихся рассудком народных мстителей. Пожертвовал жизнью своего друга, стоило тому лишь намекнуть, что неплохо бы завладеть ее наследством. Эльмира была ему признательна за это. Она уважала его за смелость и жертвенность. Она отдавала должное его преданности. Но этого было недостаточно для брака. Мало для того, чтобы они были счастливы рядом.
Видимо, беды и отчаяние тех дней ослабили ее рассудок, раз она ответила ему «да».
– Ты будешь со мной счастлива, Эльмирочка! – жарко шептал Данила ей на ухо, осторожно прижимая к себе, будто она не человек вовсе, а нечто фарфоровое, хрупкое и ломкое, которое с трудом можно было удерживать в руках и не повредить. – Вот увидишь! Я все сделаю для этого!!!
Он и делал. Делал, как умел. Как его научила этому улица. Уставшая от жизни мать. И армия, исказившая его представление о нормальной мирной жизни…
– Что тебе еще нужно?! Что?! – орал он на нее три года спустя, швыряя над ее головой заработанные им деньги. – Тебе этого мало?! Я же ломаюсь, как проклятый!.. Я же из сил выбиваюсь! Я же все жилы порвал, чтобы ты была обеспечена и счастлива! Чтобы ты ни в чем не нуждалась. А ты вечно недовольна. Твоя хандра… Боже мой! Меня с ума сводят твои насупленные брови. Твои губы… Я забыл, как ты улыбаешся!..
– У меня мало поводов для радости, – обычно возражала ему Эмма, имея в виду его постоянное отсутствие и усталость, а также свое одиночество.
– Да?! А кто, скажи, способен тебя порадовать?! Кто?! – Данила моментально закусывал удила, и начинались долгие игры в непомерную ревность.
Чего только не доводилось ей выслушивать в такие минуты. Ей вменялась в вину даже ее красота, которая неизменно приковывала к себе мужские взгляды на улице. Ее ноги, походка… Они были не такими, как у большинства возвращающихся по вечерам с фабрик и заводов женщин, населяющих их дом. Она не так несла голову, слишком высоко задирая подбородок. Высокомерности и холодности ее взгляда могла позавидовать английская аристократка…