Значит, все, улыбнулся Иван. Значит, скоро конец. Хороший бой был. Жаль только монголов… А денек, денек-то какой! Солнышко и синее-пресинее небо. И как же хорошо он начинался, спокойно так, мирно…
Да уж, утро двадцать восьмого мая 1939 года выдалось солнечным, ясным. Воздух был прозрачен и чист, а небо – синее и высокое, чем-то напоминавшее родное, русское небо в жаркий июльский полдень.
Красноармеец Иван Дубов, рядовой 3-й роты 149 стрелкового полка, выбрался из землянки – даже, скорей, просто ямы – и тоскливо посмотрел в сторону уныло стоявшей неподалеку полевой кухни. Нет, не дымилась, так ведь и не привезли вчера дрова. Ну, может, сегодня…
– Что, парень, не спится? – К Ивану подошел сержант Бибиков, пулеметчик, бывалый боец. Улыбнулся, вытащил из кармана кисет с махоркою, протянул Дубову. – Будешь?
– Спасибо, товарищ сержант.
Присели здесь же, у чахлого кустика…
Сидели молча. Курили. Думали.
Сержант Бибиков был здоровенный парняга с вечно угрюмым, словно высеченным из камня лицом, впрочем частенько озарявшимся задорной улыбкой – и в такие минуты Бибиков становился сам на себя не похожим. Иван, конечно, тоже слабаком не был, потому и просился в пулеметчики, пока во второй номер – слабаков вторыми номерами не ставят, ну-ка, потаскай на горбу тяжелую станину на марше! – но все ж выглядел не так, как Бибиков, а, так сказать, поизящнее. Потоньше был, да и годками помладше – недавно исполнилось девятнадцать. Призвали в пехоту-матушку да отправили помогать братской Монголии отражать атаки японских милитаристов. Тот же Бибиков как впервые увидел Дубова, так аж присел от смеха: ну, сказал, ты, Ваньша, – чистый монгол. И ведь угадал, едрена корень! Монгол – такую кличку Ивану Дубову дали с детства. Нет, он вообще-то был блондин, с этаким уклоном в некую рыжину, да и скулы не слишком выпирали, но вот глаза… Не то чтобы узкие, скорее – миндалевидные, вытянутые к вискам, и такого непонятного серовато-желто-зеленого цвета. Монгольские – как говорили все. Из-за этого прозвища-то Иван, пока еще был мелким, набил себе немало шишек, без раздумий бросаясь в драку с заведомо более сильными парнями. Получал, конечно, но не сдавался, кидался на обидчика, пока мог, пока не сбивали с ног – и так постепенно завоевал уважение у всех ребят маленького городка, в котором проживал с матерью Ниной Петровной и старшей сестрой Лизаветой. Отца не было – погиб в Гражданскую, на Перекопе, когда в рядах конармии Буденного гнал беляков в Крыму. Отцом Иван очень гордился, при случае доставал доставшуюся по наследству буденовку и всем ребятам рассказывал, какой лихой кавалерист был геройски погибший отец. И сам мечтал стать кавалеристом… да вот судьба в лице военного комиссара области распорядилась иначе, и призывник Иван Дубов был зачислен в пехоту. Служил достойно, и там, на Родине, и здесь, в братской Монголии.