– У меня репертуар кончился, – прохрипел.
Бросил Виталию горсть презервативов, выдернутых из того же кармана:
– Держи гондоны, братишка!
– А чего медведице не предложил?
– Не успел, – нервно признался мужичонка.
И заорал:
– Катька, дура! Я тебя материться учил, когда ты была совсем девчонкой. Помнишь? Это же я, капитан Шишкин!
– Ой, дядя Миша! – всплеснула Катерина руками.
– Я как в восемьдесят четвертом вышел из дому, так только сейчас вернулся, – похвастался капитан. – Мир посмотрел, сражался под Белым домом. У вас, гляжу, жизнь тоже стала беспощадная. Насилие со стороны сексуально озабоченных медведиц, беспредел. Я в Благушино попика отца Бориса на всякий случай зарядил гондоном. Мало ли…
Заторопился:
– Слышь, Катька, ты у нас умная…
Жадно хлебнул из бутылки, весело выпятил толстую губу:
– Попик и попойка, это от одного корня, да? Мне попик предлагал сжечь церквушку в Благушино или Ельцина отлучить от церкви. – Шишкин с величайшим удовольствием отхлебнул из бутылки и вытер ладонью круглую, потную, коротко стриженную голову. Глаза у него по-доброму выпучились. – Второй час глотку деру, хорошо, воздух влажный. Этой дуре, – кивнул он в сторону сбежавшей медведицы, – советский гимн страшно понравился. Из прежних, видно. Может, позовем обратно, грянем хором? А? – Восхитился: – Патриотка русских лесов! А ты бери, бери гондоны, – весело кивнул Виталию. – Качественный товар.
И вдруг нахмурился:
– Ты случаем не Колотовкин?
– А чего?
Капитан Мишка Шишкин вскочил и одним ударом разнес хромку о камень:
– Детей обираешь, паразит!
– О чем это вы?
– Да я, считай, в вашу Рядновку из-за тебя приперся! Мне дочка Элка сказала, что ты раньше был прикольный учитель, а теперь скурвился. Говорит, у тебя теперь денег до жопы, потому и скурвился вконец. Дети собирают грибы да ягоду, а ты гундишь: несите ко мне, мол, у меня, как в банке. И дерешь проценты с детей. Я специально приперся сюда, чтобы увидеть твои поганые глаза, ублюдок, сволота, шиш поганый, меня твои коммунистические медведицы не остановят, – наезжал капитан на Колотовкина. – И в паре с тобой Золотые Яйца, да? Ну так вот, учтите, я – гнев народа! Не знаю, как другим, – захрипел он, – но Элке вернешь все взятое до копейки! К ней родной отец вернулся! Не дам обижать дитя! – ущербной походкой кавалериста, только что соскочившего с седла, капитан снова двинулся на Виталия.
– Да о чем это вы?
– Нет, ты только посмотри, Катька! Он будто не знает!
– Да он и не знает, – спокойно заметила Катерина. – Это не он, это Мельников крутит детские деньги.