Стук в дверь. Опять Марта, решила она, пришла поправить подушки.
- В чем дело, Марта? Можешь ты дать мне поспать?
- Лорд Фолкстоун принес вам цветы.
- Тогда поставь их в воду.
- Он надеется, что вам лучше, мэм, и желает вам всех благ.
- Он говорил, что хочет видеть меня?
- Он не осмелился.
Она зевнула и бросила взгляд на часы. Только половина десятого. Время тянется так медленно. Может, разговор с Фолкстоуном отвлечет ее, и тогда ей удастся заснуть. Он такой привлекательный, даже очень привлекательный и, очевидно, влюблен в нее как теленок: он потерял жену и, кажется, еще не оправился, но тяжелая утрата придает чувствам законченность, она сама познала эту истину. Она села и потянулась за шалью, потом немного подкрасилась и капнула пару капель духов на подушку.
- Скажи его светлости, чтобы он поднялся.
Марта ушла.
Бледная и томная, она откинулась на подушки. Лампа рядом с кроватью едва освещала ее лицо, и этот полумрак очень шел ей. Стук в дверь показался ей самоуверенным, и ей стало даже интересно: слишком давно мужчина не стучался в ее дверь.
- Войдите, - сказала она, и ее голос звучал не вяло, а нежно, мягко, чувственно, обещающе. - Как хорошо, что вы приехали. Мне было так одиноко.
- Я на минутку. Готов поклясться, вам лучше.
- Конечно, лучше. Но почему вас это так беспокоит?
- Когда в палату приехал доктор Меткалф и сообщил, что вы больны и не сможете сегодня выступать, я едва досидел до конца заседания. Я вызвал доктора к барьеру и допросил его. Он удовлетворил любопытство суда, заявив, что вы действительно больны, но от этого мне еще больше захотелось увидеть вас. Вам что-нибудь нужно? Что вам принести? Вы уверены, что доктору можно верить, - я могу послать за своим?
- Со мной все в порядке, просто я очень устала. Я надеялась, что за выходные смогу отдохнуть, но ошиблась. Итак, расскажите мне, как идут дела.
- Великолепно. Весь день допрашивали специалистов по почеркам. Двое с почтамта, контролеры франков, они принесли микроскопы. Еще один - из банка Коуттов, и трое - из Английского банка. Все дали один и тот же ответ, хотя Персиваль изо всех сил пытался все исказить.
- И что же они ответили?
- Очень похоже, но они не могут поклясться, что почерк полностью идентичен. Они думают, что почерк один и тот же, и все. У них был ужасно глупый вид, когда я спросил, читали ли они в газетах протокол заседания, на котором обсуждалась подлинность письма. Естественно, они все ответили, что читали, а это значило, что фактически они давали пристрастную оценку, заранее зная о сомнениях относительно подлинности письма.