Мне все это внушало тревогу: в 1962 году мы с писателем Собко были в Пекине, когда там уже назревала “культурная революция” – событие совсем иное, но те же толпы и тот же (?) энтузиазм, и бывали случаи, когда нашу машину окружала толпа и мы просиживали в неподвижности три-четыре часа, а толпа бушевала вокруг нас.
1989-й год, конечно, не был 1962-м, совсем другое дело, но ощущение какой-то непредвиденности, смешение надежды с предвидением беды – это было. И верно: китайские власти только ждали отъезда Горбачева – он улетел, и на другой же день на Площади Спокойствия произошла кровавая расправа.
Что значили все эти события?! Не знаю, теряюсь. У нас не было таких расправ, но суверенитеты республик унесли несравненно больше крови, нищета и разорение у нас великие, а Китай все-таки двигается не назад, а вперед в своем экономическом развитии. Одним словом – не знаю.
Еще эпизод.
В один из дней нашего пребывания в резиденции Горбачев подошел ко мне: “Завтра я занят весь день, Раиса Максимовна будет ездить по Пекину, не согласитесь ли ее сопровождать?”
Я согласился. Мне было интересно, интерес был оправданным: я давно подозревал, что Р.М. совсем не такая, какой я видел ее на официальных приемах и по ТВ. В тот раз приехали мы в Государственную библиотеку Пекина, Р.М. торжественно встретили у входа, провели в здание, мне даже помнится, что на стенах были указатели нашего маршрута по коридорам и залам, но она наотрез отказалась от этого плана следования: будем ходить, как вздумается. Есть у вас зал для читателей-иностранцев?
– Есть.
– Пойдем туда.
Пришли. Р.М. спросила: а есть ли среди читателей кто-нибудь из Советского Союза?
Один человек не очень уверенно, но откликнулся:
– Есть…
Это оказался литовец, который небойко говорил по-русски.
Р.М. сказала ему:
– А хотите, я угадаю тему, над которой вы здесь работаете? Вы работаете над темой “Из истории литовско-китайских отношений”.
Так оно и оказалось. Да ведь и то сказать – по какому бы еще другому случаю занесло литовца в библиотеку Пекина?
Помимо библиотеки, мы и еще в нескольких музеях-храмах побывали, потом поехали на грандиозный правительственный прием, но здесь и узнать нельзя было ту Р.М., с которой мы только что ездили по Пекину. Телекамера почему-то делает ее жесткой, официальной, голос ее меняется, тогда как в обычном общении это живая женщина, она и шутит, и смеется, и не изображает.
Но, признаться, впечатление, которое возникло от Р.М. официальной, не оставило меня и в тот день.
Мои суждения о Горбачеве могут быть только поверхностными, т.е. в них полностью отсутствует политический анализ, присутствуют же личные впечатления, сложившиеся с 1986 года по настоящее время (июль, 1993), т.к. нынче я изредка встречаюсь с ним в Фонде его имени.