В начале своей деятельности М.С. хотел немногого: перестроить КПСС, чтобы она, обновленная, облагороженная, смогла перестроить и общество, и государство. Он не знал, что стоит эту партию чуть-чуть стронуть с места, и она покатится под откос.
Возвращаюсь в Вашингтон, к вашингтонской эйфории, когда не только мы, но и американцы были на воздусех (причина очень уважительная – конец холодной войне!), к начальной, искренней и неопытной демократичности Горбачева, которую я все время ощущал на себе, т.к. на многих встречах (исключая встречи непосредственно с Рейганом, в которых я не участвовал) Горбачев нередко обращался ко мне:
– Так я говорю, Сергей Павлович?
И сразу же после встреч:
– Так я говорил, Сергей Павлович?
– По-моему, правильно!
А в иных случаях добавлял: “хотя можно было бы и еще сказать…” Но тут Горбачев уже не слушал – что можно было бы “еще”, да и я не очень-то был уверен, что мой комментарий ему необходим.
Все это происходило в нашем посольстве, в его уютных залах и кабинетах в стиле конца прошлого века. Бывал я в этом здании и раньше, ну тут как бы даже приспособился к нему: будто так и надо – здороваться то с Шульцем, то с Вэнсом, то с Э.Кеннеди, то с Киссинджером. Это уж после, пораздумав, ругательски ругаешь политиков, а для первого раза интересно, и даже появляется чувство значительности происходящего. Более того – чувство необходимости: все это очень и очень нужно – и никак иначе. Обычно при таких встречах-разговорах оглядываешься вокруг: другие-то так же воспринимают происходящее или иначе? Или – никак, не трогает их оно? В Вашингтоне мы были рядом с М.А. Ульяновым, у него – та же реакция, что и у меня; в Пекине – с Лавровым, Распутиным и Айтматовым, у Лаврова и Распутина та же реакция, что и у меня, у Айтматова – взгляд отсутствующий, вот он и стал профессиональным дипломатом (до этого был непрофессиональным).
И посол Дубинин был весьма приветлив и тоже на воздусех – он появился в Вашингтоне недавно.
В Вашингтоне счастливый Дубинин (посол в США!) еле на ногах стоял: М.С. его загонял. М.С. видел в дипломатах людей, а не дипломатов. Это их подавляло, особенно наших, советских. А вот американским (тоже не всем) это даже импонировало, а в конце концов способствовало тогдашнему успеху Горбачева.
Это нравилось американцам. Видимо, они сравнивали энергию Рейгана с энергией Горбачева – один был светилом заходящим, другой – восходящим.
В Академии наук США советники Горбачева выступали с докладами (я – по экологии). Мы все там и по медали какой-то получили.
Только произнес я свою речугу, вдруг пробежал какой-то шепоток – и все! Все в один миг куда-то смылись. Оказывается – в Академию приехала Р.М. Горбачева, вот американские ученые и бросились ее встречать. У нас бы по отношению к Нэнси Рейган академики не проявили такого интереса и любопытства.