Между прочим – ни с одним китайским интеллигентом я не разговаривал, не общался таким образом, чтобы забыть, что он – китаец.
В Европе, в Америке – этого же никогда нет, общаешься с профессором, стараешься установить его умственный уровень, его интересы, даже и его отношение к России, но при всем этом не помнишь, кто он по национальности – немец, англичанин, француз. Какой он человек – вот что интересно. И в Японии примерно так. А в Китае – нет, не так.
Азия, что ли, там сказывается непонятным образом? История? Отношение к Европе и к России? То ли ты друг и старший брат, то ли отступник и предатель социализма? То ли еще кто? Растяпа, которого надо обдурить на хабаровской барахолке? (1933 год.)
И при встречах с Мао Дунем и с Го Можо было так же, а Чжоу Эньлай – тот и вовсе непонятен, закрыт, угадать его и не стремишься.
Личность необычная, в гражданской войне героическая и опять-таки загадочная. Каким-таким образом он договаривался до компромиссов и с Чан Кайши, с Чжан Цзолином? Как учился во Франции и, я слыхал, был покорителем дамских сердец, первоклассным танцором – нет, не понять да и не принять мне всего этого. Не сумею.
И только с двоими такого чувства, недоумения такого совершенно не случалось. Двое эти: профессор Е и писатель Лао Шэ.
Были мы с Собко и в Гуанчжоу (Кантон) и там встречались с писателями. Поспорили о “путях развития”, и председатель местного отделения писатель У сказал:
– Мне кажется, расхождения между нами не так уж и велики. И не надо их искусственно углублять!
Кто-то прокричал:
– Надо, надо! Никакой беспринципности! Никаких уступок оппортунистам!
Договорились встретиться еще и завтра.
Назавтра нам сказали:
– У уехал.
– Далеко?
– Очень далеко.
Насмотрелись мы и на то, как воробьев весь Китай ловил, – вредители, урожай истребляют! Грабят великий народ!
Вечером, совсем темно уже, мы были в пагоде, подъехала пожарная команда, пожарники стали внутри храма поднимать лестницы, светить фонарями.
В чем дело? Оказывается, днем в пагоде был замечен воробей. А вот и фото в газете: Чжоу Эньлай на дереве. Тоже ловит воробья. После, когда развелись повсюду вредители-насекомые, которых уничтожали воробьи, птичек этих стали привозить из Советского Союза. Но надо же – птичка домашняя, почти ручная, а неволю не переносит совершенно, и, пока везли их в вагонах, они умирали.
Ну это дело “ихнее”, а мы – советские люди?
А мы, “советики”, бывшие еще недавно “сулянин-жэнь”, чувствовали себя одиноко и гордо: мы-то какие прогресивные, а? И что только не воспринимается людьми как прогресс и превосходство? Важно одно: чтобы ты видел кого-то, кто менее прогрессивен, чем ты. Чтобы ты был убежден, будто так оно и есть: ты, а не он! Вот и всё, чуть ли не всё.