Слева от него находился толстый, явно благодушный и дружелюбный, человек, с седой, веерообразной бородой. Все, что было на нем, — ткань его одежд, кожа сандалий, — говорило о его прекрасном финансовом положении.
Человек справа от Уроса был одет в покрытый пятнами чапан, его лицо, испещренное оспинами, имело почти злобное выражение, а его бородка клинышком была не ухожена и в струпьях. Но чавандоз поприветствовал первым именно его. Зеленый тюрбан — знак паломничества в Мекку — возносил его намного выше всех богатых и влиятельных.
— О святой человек, — сказал ему Урос, — вплоть до моей родной провинции буду я возносить благодарности хадже из Бамьяна, который великодушно уступил свое место приезжему всаднику.
— Если только твоя гниющая нога не убьет тебя по дороге, — ответил человек в зеленом тюрбане резким тоном, — Посмотри туда!
Он поднял палец к небу. Урос запрокинул голову вверх. Огромный ворон летал кругами прямо над ним — самый страшный из все знаков. В тот же момент над ним склонился саис, и его лицо закрыло тень от черной птицы.
— С Джехолом все в порядке, я вернулся.
Урос вздохнул с облегчением. Мокки отклонил от него проклятие этой приметы.
— Тебе еще что-нибудь нужно? — спросил саис.
— Нет, — ответил ему Урос, — Все хорошо.
Затем он повернулся к соседу слева и спросил:
— Не назовешь ли ты Уросу, сыну Турсена, свое имя, чтобы он мог поприветствовать тебя как полагается?
— Меня зовут Амчад Хан, — ответил толстяк с дружелюбным достоинством.
— Прости мне, — произнес Урос, — что я не сразу поздоровался с тобой. Но это случилось, Аллах свидетель, не из-за невоспитанности или наглости. Лишь присутствие здесь этого святого человека, принудило меня поступить так…
При этих словах Амчад Хан тихо рассмеялся.
— Не советую тебе обращать внимание на слова Салмана Хаджи, о сын Турсена, — благосклонно ответил он Уросу, — Он говорит все, что приходит ему в голову.
— Я не говорю ничего, кроме слов правды! — пролаял Хаджи.
— Правды самого Али! Правды самого Али! — произнес другой, странный, низкий и грубый голос, скрипучий, как плохо смазанная дверь.
Урос обернулся. Позади паломника, рядом с Мокки, стоял человек одетый в нищенские лохмотья. Он был так же высок, как и Мокки, но тощий, словно скелет.
— Али, Али! — выкрикнул странный голос.
Урос подумал, что эти слова относятся к святому Халифу-мученику, которого в северных провинциях люди почитали наравне с Магометом. Он помнил, что большая мечеть, с небесно-голубым куполом, стоящая в Мазари-Шарифе была построена в его честь.
Неожиданный испуг отбросил его обратно на подушки. Та самая, черная птица, почти коснувшись его крыльями, пролетела над ним… Огромный ворон опустился на голову тощего человека и закаркал. Его когти и клюв были ярко-красного цвета.