— Не пугайся, — тихо сказал Амчад Хан Уросу, — Хассад, хозяин этого ворона, и он покрасил его клюв лаком; ему кажется, что так красивее.
— Так значит, Али… это ворон? — спросил Урос.
— Я тут ни при чем, — усмехнулся Амчад Хан, — Хассад убежден, что дух великого халифа живет в этой черной птице.
И еще тише, добавил:
— Тебе нужно только посмотреть ему в глаза… и на его худобу… понимаешь?
— Хм, — ответил Урос, — понимаю одно: он любитель гашиша.
— Ни одна строка в книге книг не запрещает правоверному насыщаться растениями, если он этого хочет! — рявкнул Салман Хаджи, услышав его последние слова.
В этот момент толпа вокруг них пришла в движение, все вставали и приветствовали кого-то. Встал даже Амчад Хан. Только двое остались сидеть на своих местах: Урос из-за болезни, и Хаджи из-за зеленого тюрбана.
Еще совсем молодой человек прошел сквозь толпу. Он был одет в европейский костюм и берет из каракулевой шерсти. Его сопровождал полицейский в униформе.
— Надо же! Глава округа оказал нам честь, — сказал Салман Хаджи, и лицо его скривилось, — Этот мелкий чиновник заставляет ждать паломника, совершившего хадж в Мекку. Он никогда не торопится. О, нет, он спокоен всегда…
— А к чему торопиться, святой человек? — задал ему вопрос Урос.
— Я пришел сюда ради игры, вот к чему! — воскликнул тот нетерпеливо.
Скрытая страстность послышалась на этот раз в его словах, а в тусклых, до сего момента, глазах — вспыхнул потаенный огонь. Поняв, что паломник, так же как и он сам, одержим демонами случая и фатума, Урос почувствовал себя более близким этому неприятному человеку, чем даже добродушному Амчад Хану, который спокойно пропускал сквозь пальцы свои дорогие четки из крупного, темно-синего лазурита.
Глава округа занял место рядом с Амчад Ханом. Полицейский вытащил свой свисток.
И по первому звуку, распахнулись двери двух полуразвалившихся хижин, находящихся у входа на арену, и оттуда вышли два крупных барана.
Глава округа повернулся в Амчад Хану:
— Два прекрасных и сильных животных, не правда ли?
Урос был с ним согласен. Оба барана были одинаковой величины; на серой шерсти одного были нарисованы краской бурые полосы, а на шерсти другого синие пятна, но у обоих имелись широкие лбы и мощные закрученные рога.
Салман Хаджи откинул голову назад и сказал Хассаду, гладившему перья ворона:
— Они оба избалованны и ленивы.
И это тоже было верно. Никто из баранов не хотел выходить на арену. Без всякой злобы смотрели они друг на друга. Первым на арену вышел тот баран, чей хозяин с большей силой тащил его наружу за рога.