— Ты его напоил? — спросил он Мокки, когда тот привел Джехола в палатку.
— Да, — ответил Мокки, — А в Бамьяне он получил двойную порцию овса. Сейчас его кормить не нужно.
— Привяжи его рядом с моей постелью.
И он начал изображать недоверие и придираться к тому, как Мокки привязывает коня. Пару раз он заставил его перевязать узлы другим способом.
Саис охотно повиновался. «Давай, давай, — думал он, — беспокойся о коне. А Серех побеспокоится о тебе самом».
Наконец Урос остался доволен его работой. Серех принесла поднос с чаем и подобострастно воскликнула:
— Самый сладкий, самый горячий и самый крепкий чай для моего господина!
Урос следил за каждым ее движением, пока она ставила поднос возле его постели и наливала в пиалу чай. Ничего подозрительного он не заметил, но ведь она могла подмешать снотворный порошок в чай чуть раньше.
— Отпей сперва ты, — задушевно сказал ей Урос, — Я не хочу обжечь себе губы.
— Это большая честь для твоей служанки. — ответила Серех покорно и мягко.
Без колебаний она выпила чай, сполоснула пиалу и наполнила ее вновь.
— Подожди еще несколько минут, господин, — сказала она, — Сейчас я приготовлю тебе поесть.
Она вышла из палатки и присела у огня возле Мокки.
— Аллах, помоги нам. — бормотал саис.
— Благословенно его имя, — произнесла Серех и добавила — Теперь, когда конь рядом с ним, этот дурак думает лишь о том, как бы улечься поудобней.
Тут она тихонько застонала. До этого времени, ненависть, страх, работа приглушали ее боль. Но в тепле костра ее израненная спина жгла ее одной сплошной раной. Она провела пальцами по следам от плетки, которые уже начали покрываться коркой.
— Как же мне больно, — зашептала она жалобно, — очень больно.
Мокки протянул к ней руку, чтобы привлечь к себе, но не решился дотронуться до ее спины.
— Ты должна чем-нибудь полечить свои раны, — прошептал он, — твои мази… травы…
— Да, да, — забормотала Серех, — Но сначала поставь рис на огонь.
Она подняла руки, чтобы развязать шнур, на котором висели мешочки с травами, но тут же отдернула их — шнур прилип к ранам и засох. Серех оторвала кусок ткани от подола и опустила в кипящую воду с рисом.
— Позволь мне, — сказал Мокки и выхватил у нее мокрую ткань. — Честное слово, тебе не будет больно.
И его руки развязали узлы шнура так осторожно, что Серех почти ничего не почувствовала.
— Какой мешочек надо открыть? Этот или вот этот? — спросил он и помахал связкой, как знаменем.
Серех грубо схватила его за руку и зашептала:
— Не смей их трогать, ясно? Ты ничего в этом не понимаешь и не знаешь, в каком из них смерть, а в каком жизнь!