Следующие несколько секунд показались ему целой вечностью. Он снова начал скатываться назад. Наконец он увидел, что это стадо диких горных коз, и вздохнул с облегчением. Больше никаких неожиданностей не случилось, вплоть до конца самого верхнего, последнего зигзага.
Оставив последний подъем позади, Джехол обнаружил ровную площадку у себя под копытами. Он долго стоял на ней, тяжело хрипя, его ноги дрожали.
Урос отпустил его, покрытую пеной и потом, шею, и медленно выпрямился. Когда он попытался повернуть голову назад и посмотреть вниз, его охватило такое сильное головокружение, что он сразу же отвернулся. Впереди лежала широкая равнина, поросшая пучками сухой травы и редким кустарником. Джехол медлил. От его шерсти поднимался пар, он все еще дрожал от напряжения. Урос решил было дать ему передышку после такого тяжелого подъема, но потом подумал:
«Если я сейчас же не прикажу ему идти дальше, то из нас двоих — именно он будет истинный господин».
Коленом здоровой ноги Урос нажал на бок коня и тот сдвинулся с места, пошел шагом. Он сделал это неохотно, низко опустив к земле голову, но Урос не принуждал его больше. Конь послушался, это главное. Сам же он чувствовал себя ужасно уставшим. Повязка на ноге размоталась настолько, что от нее не было больше никакого толку, нога ниже перелома болталась при каждом шаге коня туда-сюда, и только эта боль держала всадника в сознании.
Шаг Джехола стал тверже. Время от времени он, фыркая, обнюхивал землю, и найдя на ней пучки сухой травы, съедал несколько пригоршней.
«Как же сильно он голоден, раз притрагивается к подобному? — удивился Урос. — Конечно, лошади для бузкаши голодают во время кантара, но тогда они неподвижно стоят в конюшне, а ночью спят на свежей соломе. Но Джехол уже несколько дней спит голодным в ледяном холоде гор, едва отдыхая после переходов, которые один тяжелее другого».
Урос ощупал его шею.
«Совсем худой. Можно кости пересчитать. Я сам виноват в этом. Сумеет ли он дойти до конца и миновать самую сложную часть пути?»
И Урос вновь вспомнил слова Гуарди Гуеджи: «Последняя каменная стена Гиндукуша… за ней начинается степь…»
«Нет, Джехол должен это суметь. Он достаточно силен, чтобы добраться до дома. А разве я сам все еще не держусь в седле, я — наполовину мертвец?»
Он начал подгонять коня. Теперь, когда дорога стала ровной, а шаг Джехола легким, Урос крепился изо всех сил, чтобы не заснуть. Его веки отяжелели, как будто налились свинцом, монотонные удары копыт по земле вгоняли его почти в бессознательное состояние. Или это было действием мака Гуарди Гуеджи? Но еще до того, как он подумал об этом, — он уже спал, запутав руки в лошадиной гриве.