Как ни старалась госпожа Неделина вычеркнуть из памяти время, проведенное в деревне Сычуга под мрачным родительским кровом, нет-нет да и давали о себе знать беспросветное детство, безрадостная юность. Слова отца незаживающей язвой въелись в сердце.
С тех пор как, замирая от страха быть пойманной, оглянулась Варя в последний раз на затихшую вдали в летних сумерках деревню, на огромную кривую березу у дороги, прошло ни много ни мало двадцать лет. Кинешма, учеба, работа, потом замужество, Москва, новая квартира, достаток, рождение сына заслонили от Вареньки те тоскливые, насквозь пропитанные слезами дни. Она уж думала, что никогда больше не заплачет, не загрустит. Ан нет! Жизнь оказалась сложнее и коварнее, чем можно было ожидать.
Варвара Несторовна с горечью призналась себе, что не любит и никогда не любила мужа и что надежда на счастье с нелюбимым человеком – худшая из ошибок, особенно ясная и непоправимая теперь, когда она узнала и полюбила Рихарда.
В сущности, они с Неделиным прожили все эти годы, как две планеты, движущиеся по разным орбитам. Ни он, ни она так и не раскрылись друг перед другом, наглухо задраенные каждый в своем отсеке. И когда их такая прочная с виду лодка дала течь, уже невозможно было прорваться через стальные стены, разделяющие их, докричаться, прийти друг другу на помощь.
Варвара Несторовна посмотрела на часы и опомнилась. Вместо того чтобы сидеть за неприбранным кухонным столом, ей давно пора собираться на работу.
Уже одетая и причесанная, она аккуратно подкрасила глаза, наложила на губы дорогую французскую помаду… и жизнь перестала казаться ей столь ужасной, неласковой и безнадежно испорченной.
У ворот во двор салона госпожа Неделина столкнулась с нищим, словно в подтверждение тому, что судьба уберегла ее от подобной доли, куда худшей. И что не все еще потеряно.
Она вошла в свой светлый, уютный кабинет, распахнула окно, впуская шум ветра, прохладу и сырые запахи дождя, земли и мокрых цветов, густо посаженных вдоль стены. От предвкушения чего-то неизведанного и прекрасного сердце ее замерло…
– Разрешите?
Не поворачиваясь, она узнала этот голос, этот особенный аромат горьковатой туалетной воды. Задержав дыхание, Варвара Несторовна придала лицу беззаботное, приветливое выражение и обернулась.
– Входите, Рихард Петрович. Чудесное утро… Хмурое, но свежее.
Второй инструктор по боевым искусствам Востока был похож на немца – гладкий лоб, правильные черты лица, красивая линия губ, тяжеловатый подбородок, тренированное тело. Его внешность не шла ни в какое сравнение с броской и слащавой красотой Кутайсова. Это был истинно мужской тип, непринужденно-элегантный, в меру раскованный, свободный без вульгарности, вежливый без подобострастия.