– Бать, – он рожал каждое слово тяжело, медленно, страшно, все глубже погружаясь в трясину грядущей черной безысходности. – Мне… нужны деньги, бать.
– Деньги, значит, – тон у отца сразу стал колючим, словно ему в горло затолкали ежа. Просьба Димки его явно не обрадовала. – И зачем тебе деньги?
– У меня долг, бать, – пролепетал Димка, предвкушая развитие разговора.
– Долг, стало быть, – повторил отец, и в голосе его заклокотал расплавленный металл. – Значит, ты там деньги проматываешь, в долги залезаешь, пока мы тут с матерью надрываемся, чтобы тебе лишнюю копейку выслать… Димка промолчал. Действительно, отец с матерью присылали ему деньги. Раз в месяц, по сто рублей. Платили в Заливинске и в прежние времена не очень, а уж теперь-то и подавно. Для отца и матери сто рублей были большой суммой.
– Бать…
– Что «бать»? – повысил голос отец. – Что «бать»? Ба-ать! Только и знаешь! Ба-ать! Вырастили нахлебника на свою шею! Сам уже должен отцу с матерью помогать, а ему все из родительских карманов деньги тянуть!
– А я тяну, что ли? – стервенея, выдохнул Димка.
– Мамка обрадовалась, – не слушая, скороговоркой продолжал отец. – Думала, сыночек родненький позвонил, что хорошее скажет, а он, дармоед, де-еньги. Деньги ему, вишь ли, подавай! Москвич ср…й. Совсем зажрались там. Не хватает ему. Я полжизни в общежитии, на сорока рублях, а он… Распустили вас, избаловали…
– Знаешь что… – Димка почувствовал, как на глаза невольно навернулись слезы. – Знаешь… Ты… Ты… Не надо мне ваших денег, понял? Не надо! Без вашей помощи обойдусь как-нибудь! И вообще… Вообще… Он бросил трубку на рычаг, но не поднялся со стула, а несколько секунд сидел, приходя в себя, стараясь унять дрожь в коленях, отогнать подступивший плач. Он не должен плакать. Он мужик и способен сам найти выход из сложившейся ситуации. Милка подошла к кабинке, остановилась в двух шагах, глядя на него через стекло. Димка встал, вышел в зал, направился к окошку, расплатился за разговор. Схватил за руку идущую следом Милку, потянул за собой:
– Пошли.
– Что? – спросила девушка, когда они оказались на улице и Димка остановился, чтобы прикурить. – Твои родители… отказались продавать квартиру? Димка лихорадочно затягивался, глаза его блестели. Он хмыкнул, усмехнулся расплывчато, то ли язвительно, то ли победно, посмотрел на толпу, бегущую по Тверской.
– Нет, – ответил, выдыхая серый сигаретный дым.
– Ну слава Богу, – Милка засмеялась с облегчением. – Господи, как хорошо. – Она внезапно подалась к нему, быстро чмокнула в щеку. – Я так рада, что все получилось. Димка повернулся к ней. «Собственно, – озлобленно подумал он, – зачем ей знать, что сказал отец? Нужны деньги. Вот что главное. Уговорили ли ребята Костика? – еще вчера с сарказмом относившийся к Славкиному предложению, теперь Димка думал о нем, как о последней надежде. – Если уговорили – хорошо. Но… Костик не должен знать, что ему, Димке, неоткуда взять деньги на возврат долга. Пусть рассчитывает на продажу квартиры. Может быть, все еще каким-то образом переменится…»