– Ты ему кто? – Своими вопросами Лера не давала Олесе уйти.
Маканина снова резко повернула голову, зло сузила глаза.
– Никто. Просто он попросил помочь.
– Помочь в чем?
Лера чувствовала, что задает не те вопросы: Маканиной сейчас не до нее, голова у нее забита чем-то другим. А тут еще этот грохот в кабинете химии, топот ног. Что же у них там произошло?
Где-то под крышей стукнуло окно, послышался звон бьющегося стекла. Но Олеся не слышала этого. Она с ненавистью смотрела в лицо Леры. Гараевой на секунду показалось, что та хочет ударить ее.
– Подойди к нему и поговори сама! – закричала Маканина, пятясь. – Что вы все через меня-то делаете? Я вообще ничего не знаю!
От ее крика Леру качнуло назад. Мгновение она во все глаза с удивлением смотрела на Олесю, а потом бросилась обратно в школу.
Кто такая эта Маканина, что кричит на нее!
Уже протягивая руку к двери, она посмотрела наверх.
В окне третьего этажа торчала довольная физиономия Репиной.
Так, от расспросов теперь никуда не деться. Замучает ее Репина, а все узнает.
Школа жила какой-то своей, странной, напряженной жизнью. На верхних этажах слышался шум, по лестнице бегали. Это было непривычно. Обычно во время уроков в коридорах стоит тишина.
Гараева поднялась на третий этаж. Дверь кабинета математики была открыта, оттуда слышался гул голосов. Лера облегченно вздохнула – учитель еще не вернулся, при нем такого ора не стояло бы, Юрий Леонидович не переносил посторонних разговоров во время занятий.
Уже почти дойдя до своего места, Гараева с удивлением заметила Червякова. Он сидел за столом, задумчиво изучая журнал, кончик карандаша медленно бродил по списку учеников. Выглядело это так, словно математик решал, кого вызвать к доске, и не мог выбрать.
Заметив движение около доски, Юрий Леонидович вяло поднял голову, посмотрел на Леру… и ничего не сказал.
– Где тебя носит? – сразу придвинулась к ней Ася. – Ты почему на улицу помчалась? Свежим воздухом подышать захотелось?
– Что здесь?
Ася победно оглянулась – это был ее звездный час. Что может быть сладостнее владения информацией? Конечно, Репина потянула бы часочек-другой, не стала бы с ходу все рассказывать. В этом было некое удовольствие владения тайной. Но ту же самую тайну мог рассказать Лере кто-нибудь другой, поэтому Ася не стала длить паузы.
– У червяков в классе на уроке химии случилась драка, – доложила она. – Раковину раздолбали, пробирок наколотили уйму.
Червяками звали класс «Б». Юрия Леонидовича назначили к ним в классные руководители в прошлом году, и с этого же времени за его подопечными закрепилась эта нелицеприятная кличка. То ли из-за самого Червякова, то ли по каким-то другим причинам, но их параллель жила в постоянной вражде. Не было ничего страшнее совместных уроков физкультуры, когда начиналась какая-нибудь командная игра, волейбол или вышибалы. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. В коридорах классы «А» и «Б» тоже старались не встречаться. Только редкие парламентеры в лице Махоты или Жеребцовой пересекали полосу отчуждения и разговаривали с кем-нибудь из червяков. Но это был всего лишь обмен необходимой информацией, дружеские отношения между классами не приветствовались.