– Маша! Что за фокусы? – Влад удивленно смотрел на летние туфли жены, которые она снимала в прихожей. – Тебе не кажется, что на дворе зима?
– Забыла переобуться, – пробормотала она.
– Ерунда какая-то… Как можно забыть надеть теплую обувь, когда на улице снега по колено? Ну-ка, марш в ванную! Я тебе сейчас горчицу в тазике разведу.
– Не надо никакой горчицы, Влад! – Марьяна развернулась к мужу с таким новым для него выражением лица, что он, застыв на месте, сиплым голосом спросил:
– Что случилось, Маша?
– Я влюбилась, – бесстрастно сообщила она.
– Что значит «влюбилась»?
– Это значит именно то, что ты только что услышал. Нам надо разойтись.
– Почему? – Влад так удивился, будто не слышал главного кодового слова «влюбилась».
– Сказала же: я полюбила другого человека, – уже с раздражением повысила голос Марьяна.
– Ничего не понимаю, – все так же сипло проговорил Влад и попытался откашляться. Ему казалось, что, откашлявшись, он сможет избавиться от этого странного сообщения, которым его огорошила жена. Но сколько он ни кашлял, лучше ему не становилось, а Марьяна говорила уже о совершенно невозможных вещах:
– Я целовалась с ним, Влад!
– Целовалась…
– Да ты хоть понимаешь, о чем я говорю? – Марьяна подошла к нему вплотную и потрясла за полы расстегнутой рубашки.
– Не очень… – ответил муж.
– Я люблю другого! Я целовалась с ним! Я изменила тебе, Влад! И если он захочет, буду изменять тебе снова и снова! Понял?!
До Терехова наконец дошел точный смысл того, что пыталась донести до него жена. Это придало ему сил, и уже своим обычным голосом он сказал:
– Ты всегда была очень откровенна.
– Откровенность лучше, чем ложь.
– Не уверен. В нашем случае не уверен… Я предпочел бы этого не знать.
– Ты с ума сошел, Терехов! Неужели тебе хотелось бы, чтобы тебя водили за нос? Неужели тебе хотелось бы, чтобы я спала с тобой, а думала о другом мужчине?
– А неужели тебе какой-то там чужой, пусть даже, может, и офигительный мужик дороже детей?
– Что ты этим хочешь сказать? – теперь горло перехватило у Марьяны.
– Я хочу сказать, что ты могла бы молча перетерпеть свою неземную любовь ради детей. Помучилась бы месячишко, а она, глядишь, и утихла бы.
– Что ты говоришь, Влад?! Как это – утихла бы? У тебя что, есть опыт? Ты что же, бывало, терпел и у тебя утихало?
– А ты что думала? Что я ангел с крыльями? И на моем пути попадались женщины, от которых сердце заходилось. Но я всегда помнил, что у нас с тобой дети!
– То есть ты хочешь сказать, что изменял мне? – охнула Марьяна и в изнеможении привалилась к стене прихожей.