– Мы скоро приедем? – раздался с заднего сиденья жалобный голосок Сисси.
– Ее укачивает, – заявил Томас.
Джон кивнул.
– Видишь съезд, прямо впереди, а, Сисси?
– Я ничего не вижу с заднего сиденья, – пожаловалась малышка, подтягивая к подбородку колени. – Мне просто надо выйти, и все, – сказала она твердо.
– Ее дурная привычка, – добродушно проворчал Джон, и Лотти заметила, как он улыбнулся краешком рта.
То, что этот человек может перечеркнуть все ее справедливое негодование одной мягко сказанной фразой, казалось нелепостью. Но резкий щелчок поводьев свидетельствовал о том, что он торопился ради ребенка, пусть даже и ворчал при этом. В такой же манере он сунул ей в руку деньги, необходимые, чтобы заполнить пустые полки, и дал полную свободу в выборе покупок. Он не требовал у нее отчета… И это все только для того, чтобы потом так отвратительно преобразиться по пути обратно и делать столь оскорбительные замечания в ее адрес.
Странное сочетание, решила она. Это должен быть холостяк с насквозь протухшими мозгами. Бедный мужчина – никак не может определить, противен он или мил, и, вне всяких сомнений, он совершенно не знаком с правилами вежливого поведения.
Тогда, в лавке, он смотрел на нее с таким странным блеском в глазах, а затем, по дороге домой, стал абсолютно невыносим. «Определенно, он не может навести порядок в своей голове», – решила Лотти.
Коляска остановилась у конюшни, Джон привязал поводья к вертикальной стойке и спрыгнул на землю, чтобы снять с сиденья Сисси. Торопливо пробормотав слова благодарности, девочка понеслась к уборной, которая виднелась за роскошной виноградной лозой, вьющейся по деревянной решетке. Хлопнула дверь, и Лотти потянулась за несколькими свертками, чтобы отнести их в дом.
Она подобрала юбку и перекинула ноги на край сиденья, готовая спрыгнуть на землю.
– Подожди, помогу, – рявкнул Джон.
Он быстро обошел лошадь и направился к краю высокого мягкого сиденья. Затем поднял вверх руки и обхватил Лотти за талию. Она тихонько вздохнула, словно отвечая на его прикосновение. Джон опускал ее очень медленно, и, когда глаза их оказались на одном уровне, а ноги девушки повисли в футе над землей, он проговорил:
– Я не хотел тебя обидеть.
Рот Лотти раскрылся от удивления, она не ожидала столь бесцеремонного извинения. Тем более что уже решила оставить все как есть и не замечать его грубых выходок. И вот он пытается исправить свои ошибки…
– Мы пойдем в воскресенье в церковь, если хочешь, – сказал Джон, глядя, как розовый язычок Лотти опять совершает путешествие по нижней губе. Рожденная женщиной, она что, не знает, как это выглядит?