Зампотыл: — Здесь Басаев из Грозного уходил. Человек шестьсот их было. Всю ночь утюжили.
Взводный: — Ты ходил туда?
Зампотыл: — Нет. Комбат. Он на это поле пленного чеха гонял. Тот ему трофеи носил — тридцать тысяч, пока не подорвался. Здесь сейчас миллионов баксов лежит, наверное.
Взводный: — Как пойдем?
Зампотылу: — По бетону до конца, там след в след. Вдвоем.
Идут по минному полю.
Солдаты стоят на дамбе, смотрят вслед офицерам.
Солдат: — Подорвутся. Че они?
Сидельников: — За деньгами.
Солдат: — А. У нас пацаны лазили.
Сидельников: — И че?
Солдат: — Кто приносил, а кто так… Двое у нас подорвались. Там не пройти. Лепестки с вертолета разбрасывали, как пшено. Комбат тут чеха одного гонял… Шиш его расстрелял потом. Вон там, за дамбой валяется…
Зампотыл аккуратно переворачивает мертвого чеха, роется у него в карманах, достает деньги, снимает с него автомат и идет к следующему. Неподалеку орудует взводный.
Костерок. Солдаты жарят рыбу на дамбе. Взводный с Зампотылом тоже сидят около огня. Взводный держит в руках пачку баксов, рассматривает их на свет.
Взводный: — И эти тоже. Бэнк оф Ичкерия. Привет от Басаева.
Кидает деньги в огонь.
Мутный: — Фальшивые?
Взводный — Ага.
— Мужики, идите сюда! — кричат им с конца дамбы.
Они подходят. На бетоне лежат две светловолосые женщины. Смерть почти не изуродовали их и даже после гибели их тела лежат как-то удивительно по-женски, не страшно.
Рядом с телами на корточках сидит солдат. Он смотрит в лицо одной из женщин.
Солдат: — Это Ирка. Ирка, моя соседка. Со мной на одной лестничной площадке жила. Я у неё на дне рождения каждый год бухал.
Взводный: — Ты откуда?
Солдат: — Из Питера.
Он протягивает к женщине руку.
Зампотыл: — Не трогай. Могли заминировать.
Солдат смотрит на него, затем все же проверяет её карманы, находит паспорт.
Солдат: — Точно. Шевелева Ирина, Ленинград, Мойка 15. В жизни бы не поверил.
ЗТМ
Зима. Идет снег. Колонна въезжает на поле в Ханкале. Солдаты, скукожившись, сидят в силовых бэтэров. Начинается несильный обстрел. Солдаты спрыгивают с брони на землю, садятся под колеса. Сидельников с Мутным стаскивают с брони две двери, составляют их клином. Получается отгороженный от ветра угол. Пиноккио разводит костер. Они ложатся в жижу за дверьми, пытаясь укрыться от ветра.
Обстрел. Работает бэтэр, двое солдат стоят у выхлопных труб и греют выхлопом варежки. По всему полю горят костры, солдаты лежа греются у них, спрятавшись от ветра за снятыми с петель дверями. Очень похоже на концлагерь.
На бэтэре скукожившись сидит солдат. Один из тех, что греет перчатки, окликает его: — Романыч! Вставай. Замерзнешь.