За холмом, на огромном пространстве в мертвом свете луны расстилалось Болото.
Тут и там на небольших островках торчали чахлые березки. Стволы тех из них, кто вырос больше дозволенного, так что корни не способны были более цепляться за слабую почву, медленно гнили, полупритопленные в черной воде.
«Когда-то не так давно, это было великолепное озеро, — подумал Велигой. — Но все самое прекрасное в мире рано или поздно стареет, умирает, превращается в гниль…»
— Ну и что теперь делать? — тихо обратился он к коню. — Болото, по-моему, не лучшее место, чтобы переждать ночь. Так?
Серко всем своим видам выражал полное согласие. Велигой обернулся на тропу… плюнул с досады. Впрочем, этого он ожидал, и потому увиденное не повергло его в пучину еще более глубокого ужаса.
Тропа исчезла напрочь, в стене леса позади не было ни малейшего разрыва.
— Так… — пробормотал Велигой. — Ну, похоже, выбора у нас нет…
* * *
Костер весело рвался к небу рыжими языками. Отблески играли на стволе одинокой березы и подкрашивали багровым стену леса. Вершину холма обдувал чуть заметный ночной ветерок. В черном небе серебряным блюдом висела луна, искрились колючие звезды.
Велигой сидел спиной к огню, всматриваясь в зеркальную гладь болота, слегка тревожимую ночным ветерком. За спиной, привязанный к березе сонно пощипывал чахлую траву Серко.
Витязь и сам не знал, откуда набрался смелости приблизится к лесу, и набрать у самой кромки сушняка. Расположился он на вершине холма — какое-никакое, но всеж-таки преимущество, если вдруг придется отбиваться… но Велигой отчаянно надеялся, что, может быть, еще удастся пережить ночь без происшествий.
У костра лежали несколько больших охапок хвороста — должно хватить на всю ночь. На коленях — лук. Колчан — под правой рукой. Шлем витязь повесил на сучок — в темноте, когда и так ни рожна не видно, это явно был не самый лучший головной убор.
Мысли текли вяло, страшно хотелось спать. Лунные блики на болотной воде мозолили глаза, заставляли веки опускаться…
Велигой уронил голову на руки, погружаясь в глубокий, тяжкий сон…
…Он вздрогнул, вскочил как ужаленный, сжимая в левой руке лук. Сердце на мгновение остановилось, а затем застучало с утроенной силой, разгоняя кровь по враз похолодевшему телу. Костер за спиной еле горел, превращаясь в медленно тлеющие угли.
И вновь повторился этот звук — страшный, нечеловеческий вопль, разорвавший тишину ночи. В этом вопле не было ни капли жизни — это был клич неживого существа. Звук был полон отчаянной муки, боли, страдания, но в нем были еще и ярость, неутолимая злоба ко всему живому, а еще… черная тоска, ужас от осознания безысходности и собственного бессилия. Волчий Дух услыхал, как за спиной жалобно заржал, застонал, почуяв мертвечину, Серко.