– Куда ты звонил? – спросил он.
– Во Флориду. Я снял дом по соседству с мальчиком.
Вой сирен и трубный рев ревуна стерли изумление с его лица, он повернул голову к Рублевскому шоссе. Там на предельной скорости летел правительственный кортеж – впереди два внедорожника «БМВ» с включенными рогами-мигалками, сиреной и ревуном, а за ними две черных «ауди» со своими мигалками, потом черный бронированный лимузин Путина в каре из «мерседесов» и еще два замыкающих внедорожника охраны.
Проводив восхищенным взглядом этот пролетевший к Москве кортеж, Рыжий повернулся к рабочим:
– Эй! Чо хавальники открыли? За работу! – А мне чуть потише: – Так, ты тоже. Сколько тебе нужно в дорогу?
– Мы одну вещь забыли, – сказал я.
– Какую?
– Эксгумацию Кожлаева.
– Это еще на хрена?
– Ты забыл? Если я добуду волосы мальчика для анализа ДНК, с чем их будут сравнивать для установления отцовства?
Банников несколько секунд смотрел на меня в упор, словно решая в уме какую-то дилемму. Потом сказал:
– Иди за мной… – и, не оглядываясь, направился в глубину дачи, на ее неразрушенную половину.
Я заинтригованно двигался за ним.
Банников, не вытерши грязной обуви, прошел, следя по ковру, в свой (бывший кожлаевский) кабинет. Там он прямиком подошел к большому напольному сейфу и стал сосредоточенно колдовать над шифрами трех его замков.
Я стоял у него за спиной, гадая: что он может мне показать? Отрезанную голову Кожлаева? Его скальп? Засушенные уши?
Банников открыл наконец тяжелую дверцу сейфа, и я увидел, что сейф этот абсолютно пуст, в нем нет ничего. Однако Банников сунул руку на верхнюю полку и взял с нее один-единственный лист бумаги, который, оказывается, там лежал. Посмотрел на него и с усмешкой протянул мне.
– Что это? – спросил я.
– Читай. Увидишь.
Я взял лист, но читать на нем было практически нечего, за исключением двух строк. Крупными, кривыми, бурыми буквами и скорее всего пьяной рукой с перьевой ручкой там было нацарапано:
И подписи:
РОМАН КОЖЛАЕВ + ВИКТОР БАННИКОВ
Я с недоумением взглянул на Банникова. На его круглом лице было мальчишеское торжество.
– Мудак! – произнес он с ликованием. – А еще ФСБ! Полковник! Это его кровь, понимаешь? Мы кровью расписывались.
«Nokia» в кармане у Банникова опять запела нарастающее «Болеро», Рыжий машинально достал трубку, отщелкнул крышечку:
– Алло, слушаю… – И побледнел: – К-кто? С-с-слушаю вас, да… – И дрожащей рукой протянул мне телефон: – X… X… Харунов… Т-тебя…
Я посмотрел на трубку. Итак, Харунов меня вычислил. Выхода нет.
Я взял эту трубку, приложил к уху: