– Чернобыльский.
– Дарагой! – сказала трубка неожиданно высоким для такого мужика, как Харунов, голосом. – Зачем бегаешь? Давай встретимся, пагаворим, как мужчины.
– О чем?
– Ты знаешь о чем.
– К сожалению, не знаю.
– Перестань! – усмехнулся голос. – Я с тобой серьезно гаварю, а ты! Вот ты в Ригу, я слышал, собрался, правильно? А зачем? Я тебя из Домодедово первым классом в Европу отправлю. Ты же знаешь, кто Домодедово держит…
Я знал, кто «держит» аэропорт Домодедово, об этом даже в газетах писали.
– Хорошо, – сказал я и посмотрел на часы. – Домодедово, через два часа. Я буду не один.
– А с кем?
Я посмотрел на Банникова, но он в испуге отрицательно замахал руками.
– С Банниковым, – все-таки сказал я.
– Очень хорошо, уже договорились! – радостно согласился Харунов. – До встречи, дарагой!
Я защелкнул крышечку трубки и протянул ее Банникову. Он возмутился:
– Зачем ты меня вмазываешь?!
– Очень просто, – объяснил я. – Чтобы ты не думал, что я с ними договорюсь за твоей спиной. Поехали.
– Но… но как он узнал, что ты здесь?
Я усмехнулся. Теперь, когда расклад всех карт определился, я почему-то сразу успокоился. Так десантник, стоя в открытой двери летящего самолета, успокаивается перед прыжком, так циркач, забравшись под купол цирка, успокаивается перед трюком без страховки.
– Масик, твой секретарь, – сказал я Банникову.
В отличие от Внуково, который практически не изменился с совковых времен и где по-прежнему такой же круглосуточный пассажирский табор, как на вокзалах в Тюмени или в Хабаровске лет двадцать назад, аэровокзал Домодедово перестроен на европейский лад, и здесь нет ни внуковской толчеи, ни очередей, ни неразберихи. Может быть, поэтому Swiss-Air и другие европейские компании стали перебираться из Внуково в Домодедово, хотя это на час дальше от города.
Мы сидели на втором этаже, в ресторане, и внешне, со стороны, это выглядело негромким дружеским разговором трех деловых людей. Но если бы какой-нибудь швейцарец или другой европеец из сидевших в ресторане иностранцев мог услышать этот разговор, он, даже зная русский в объеме полного курса славянского факультета Сорбонны, не понял бы в нем ни слова. И поскольку мой ноутбук тоже не знает этих слов и требует исправлений, перевожу на более употребимый русский, а непереводимые слова заменяю на тире и точки.
– Ты, … …! – не снимая своих темных очков, обращался Харунов к Банникову, который сидел весь в красных пятнах от страха. – Скажи спасибо, …, что 11 сентября биржа грохнулась на … и у нас напряг с капустой, … . А то бы я тебе, … , твои … лично отрезал и на … намотал!